+15
большая тёрка
Большая Тёрка / Мысли /
что происходит?
katehon
Особое мнение - 13.05.2010: Максим Шевченко
katehonВот греки не дают себя в обиду...
- 6 комментариев
katehonКредит доверия - 05.05.2010: Михаил Хазин
katehonРезервного фонда осталось на три месяца
Вот как-то так.
17:10 05.05.2010
Впору задаться сакраментальным вопросом: «Куда дырка девается, когда бублик съедается?»
Если правительство России будет продолжать тратить свою «заначку» такими же темпами, как в апреле, то жить ей – максимум до конца лета. В минувшем месяце Резервный фонд сократился на 23,4% – с 1,553 до 1,189 трлн руб. Фонд национального благосостояния (ФНБ) уменьшился за это же время на 1,1% – с 2,63 до 2,6 трлн руб. Об этом говорится в официальном пресс-релизе Минфина. Резервный фонд, напомним, сокращается с 2009 года. Еще на 1 января 2010 года его объем составлял 1,83 трлн руб. (снижение к маю на 35,1%). Объем ФНБ на начало года составлял 2,769 трлн руб. (снижение к маю на 0,6%).
Собственно, морально нас начали готовить к его исчезновению еще в конце прошлого года. Министерство неоднократно заявляло, что средства Резервного фонда будут фактически исчерпаны в конце 2010 года. Чтобы компенсировать нехватку средств, правительство России вышло на внешний рынок заимствований. Таким образом Резервный фонд, который не так давно представлялся как одно из самых значимых достижений эпохи президентства Владимира Путина, скоро будет проеден почти полностью. Впору задаться сакраментальным вопросом: «Куда дырка девается, когда бублик съедается?».
ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ...Примечательно, что в Минфине обещали, что Резервный фонд будет потрачен в 2010 году не полностью, если цены на нефть будут выше $70 за баррель. С начала года цены на нефть в среднем держатся на отметке выше той, что была озвучена министерством. В целом за первые 4 месяца 2010 года средняя стоимость барреля Urals составляла $76,96. Тем не менее, Резервный фонд продолжает уменьшаться. Либо где-то в этих расчетах вышла ошибка, либо же на бюджет взвалили дополнительные траты, о которых мы не знаем.
Текущий бюджет рассчитывался исходя из цены нашей нефти $58 за баррель. Поскольку она имеет тенденцию неуклонного роста, то бюджет решили пересчитать.
В мае в правительство будет внесен пересмотренный макроэкономический прогноз, в котором указана среднегодовая цена на нефть в $76 за баррель. На базе прогноза будут внесены поправки в действующий закон о бюджете.
Интересно также и то, что в апреле правительство приняло решение не публиковать в Интернете до 1 февраля 2012 года сведения о величине активов Резервного фонда и ФНБ, а также сведения о зачислении средств в фонды, их размещении и использовании. Кроме того, до 1 января 2013 года Минфин не обязан публиковать сведения о поступлении и использовании нефтегазовых доходов бюджета и их зачислении в российские фонды.
Объяснили это тем, что до указанных дат пополнение Резервного фонда и ФНБ не предусматривается. В министерстве финансов подчеркнули, что будут по-прежнему публиковать пресс-релизы по использованию и управлению средствами Резервного фонда и ФНБ.
Тем не менее, публикации продолжились, и это уже никак не объяснялось. Ну да ладно, нам же лучше. Интересные это, надо сказать, данные, если попытаться проанализировать их с точки зрения обычной житейской логики (а только так и надо анализировать, ибо здесь труднее всего допустить ошибку).
Итак, по состоянию на 1 мая 2010 г. совокупный объем Резервного фонда составил 1188,7 млрд руб., что эквивалентно $40,59 млрд. Остатки средств на отдельных счетах по учету средств Резервного фонда по состоянию на 1 мая 2010 г. составили: 18,07 млрд долларов США; 12,42 млрд евро; 3,04 млрд фунтов стерлингов.
С долларом все понятно. Нет в мире более надежной валюты, что бы о нем ни говорили. С фунтом тоже более-менее ясно – самостоятельная денежная единица островного государства, которая никогда сильно не падала. А вот кто решил, что 45% резерва нужно хранить в евро? Совершенно новая и непредсказуемая валюта непонятного аморфного образования, именуемого Евросоюзом. Как она себя поведет? Одному Богу известно. Зачем же вбухивать в нее столько денег? Ради эксперимента, посмотреть, что получится? Оно и получилось: евро сильно просел, а может просесть еще больше. Что теперь с этими вложениями делать? Продавать – поздно, учитывая курсовые потери. Держать – страшно: может быть еще хуже.
Совокупная расчетная сумма дохода от размещения средств Резервного фонда, пересчитанного в доллары США, говорится далее в сообщении Минфина, за период с 15 января по 30 апреля 2010 г. составила $0,24 млрд, что эквивалентно 7,09 млрд руб. Курсовая разница от переоценки остатков средств на счетах по учету средств Резервного фонда в иностранной валюте за период с 15 января по 30 апреля 2010 г. составила отрицательную величину – (-)86,06 млрд руб., а курсовая разница от переоценки средств фонда, размещенных в резервную позицию Российской Федерации в МВФ, – (-)2,27 млрд руб.
Там еще много разных цифр, но больше всего умиляют вот эти. По состоянию на 1 мая 2010 г. со счета по учету средств Фонда национального благосостояния для размещения на депозиты во Внешэкономбанк было перечислено 434,02 млрд руб. и $2,75 млрд: 285,61 млрд руб. – на депозиты со сроком возврата не позднее 31 декабря 2019 г. и процентной ставкой 7% годовых; 118,42 млрд руб. – на депозиты со сроком возврата не позднее 25 декабря 2020 г. и процентной ставкой 8,5% годовых; 30 млрд руб. – на депозит со сроком возврата до 25 декабря 2017 г. и процентной ставкой 8,5% годовых.
Стало быть, деньги фонда хранятся в ВЭБе под 7-8% годовых? Страшно выгодные вложения. А ВЭБ дальше ссужает их коммерческим банкам под более высокий процент. Так почему бы не делать это напрямую, раз уж они все равно попадают в коммерческие банки, и не терять эти проценты?
Но самая жемчужина – вот она: $2,75 млрд – на депозит со сроком до 31 октября 2011 г. и плавающей процентной ставкой, превышающей на 2,75 процентных пункта шестимесячную ставку ЛИБОР (в апреле 2010 г. – 0,75%). Интересно, сами-то уважаемые руководители Минфина хранят где-нибудь личные сбережения под ставку ЛИБОР плюс 2,75%, да еще и до октября 2011 года? А почему тогда государственные деньги можно хранить таким образом? Это, конечно, не чулок, но не намного лучше чулка.
Леонид Рудницкий
Журналист, писатель, копирайтеристочник - http://fintimes.km.ru/ekonomika-rossii/rezervnyi-fond/11065
- 21 комментарий
katehonФрагмент очередного обзора "Неокона"
May. 4th, 2010 at 2:07 PM
"О Греция, восстань!" Байрон(пер. С.Маршака)
Заголовки новостных лент радостно извещают нас о том, что Евросоюз и МВФ приняли наконец решение оказать помощь Греции.
Нет ничего более далекого от правды, чем это утверждение. Никто Греции не помог, да и не собирался. Греция, если под этим словом понимать не абстрактную запись в бухгалтерском балансе какой-нибудь инвестиционной компании, а реальную страну и населяющий ее народ, получила на сегодняшний день повышение налогов, заморозку и снижение зарплат, увеличение возраста выхода на пенсию и сокращение пенсионных выплат.
Самое гнусное в этом то, что именно это и называется помощью. По-видимому, жители Греции теперь до конца своих дней благодарить своих благодетелей за то, что у них, наконец-то, резко снизился уровень жизни. Без их помощи они бы так и жили, не зная забот.ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ...Если кому-то все это и помогло, то только греческому правительству. Оно получило возможность сделать то, что давно уже следовало бы сделать, не по собственной воле, а якобы под давлением внешних сил. И теперь может эти внешние силы обвинять во всех бедах. Шанс уцелеть в этой ситуации у него есть – но уж очень небольшой.
На самом деле Евросоюз и МВФ помогают не Греции, а банкам и инвестиционным компаниям, для которых Греция – всего лишь строка в балансе, чреватая переходом в разряд безнадежных кредитов. Это они получат денежки Евросоюза и МВФ. И не 45 млрд. евро, как предполагалось изначально, а, по-видимому, более 100 млрд. По крайней мере, так оценивает потенциальные масштабы помощи МВФ.
Ему виднее. У них там, в МВФ, наверное, очередь стоит из банкиров, вложившихся в Грецию, а теперь ищущих, кто бы им их капиталы вернул. Небось, ночами дежурят, номера на ладошках шариковой ручкой пишут, перекличка каждые два часа. Кто помнит очереди при позднем СССР, тот знает, как это все происходит.
На все происходящее можно посмотреть с разных сторон. Можно обвинять, как это сейчас многие делают, самих греков. Мол, построили у себя социализм, пусть теперь и расплачиваются. Может быть, это и справедливо – с одной лишь только оговоркой. Желание ничего не делать и при этом что-то получать – вполне естественное и широко распространенное общечеловеческое желание, ничего общего с социализмом не имеющее.
Но можно посмотреть и с другой стороны. Те самые банкиры и финансисты, которые давали деньги Греции, они что, не знали, что кому деньги дают? Они что, не понимали, что вкладываются в страну, в которой уровень потребления был значительно выше уровня производства? На что они рассчитывали?
В разгаре кризиса было модным говорить об угрозе так называемого морального риска (moral hazard). Это когда действия государств (и международных финансовых организаций) поощряют необдуманное поведение финансистов, оказывая им помощь всякий раз, когда их авантюры заканчиваются крахом. Сколько говорилось о недопустимости морального риска.
И вот момент настал. Финансисты сколько угодно могут говорить о том, что они не знали о том, каково истинное экономическое положение Греции. Если это так – значит эти люди профнепригодны. Они не понимают элементарных вещей, доступных пониманию школьника средних классов: что из «ничего» ничего, кроме «ничего», получиться не может. Казалось бы, вот отличный повод наказать неумех и бездельников. Или проходимцев, если на самом деле выяснится, что они все знали и понимали, и просто рассчитывали, что им удастся вовремя смыться – да не повезло.
Но нет! Оказывается, что все разговоры о моральном риске были только разговорами. И вот уже европейские правительства пускают шапку по кругу, чтобы спасти финансистов. И МВФ туда же – у него-то деньги вообще со всего мира собранные. Так и видишь, как в штаб-квартирах банков и финансовых корпораций высшие администраторы радостно потирают руки и уже прикидывают, какие бонусы они себе выпишут по итогам благополучно завершившейся греческой авантюры.
А что с моральным риском? А он в результате стал еще больше. Ведь посмотрите, что произошло. Фондовый рынок среагировал на известия о достижении соглашения с Грецией ростом. На самом деле, это абсурд. Мировая экономика получила тяжелейший удар. Пусть Греция и не была крупным мировым потребителем, но в условиях кризиса потеря любого, даже небольшого рынка, весьма чувствительна. Так что перспективы мировой экономики, даже если и не сильно ухудшились, но лучше явно не стали.
Откуда же рост? А все оттуда же – из возросшего морального риска. Реальная ситуация не имеет значения. Надо пользоваться любым моментом и ухватить свой кусок. А если что-то пойдет не так – добрый дядя МВФ за все заплатит.
А грекам можно только посочувствовать. Они ведь действительно поверили, что мир перешел к «социализму» (мы ставим это слово в кавычки с учетом ранее сделанной оговорки). А оказалось, что «социализм» - он не для всех, а только для избранных. Для финансистов. И весь мир сегодня вынужден расплачиваться за этот «социализм» для немногих.источник - http://khazin.livejournal.com/56550.html
katehonОсобое мнение - 29.04.2010: Максим Шевченко
katehonКредит доверия - 28.04.2010: Михаил Хазин
katehonРасплачиваться за ошибки глобализации в итоге будут рядовые потребители
Одной из главных претензий, причем как экономических, так и этических, к современной модели мировой экономики является вынос реального производственного сектора в страны третьего мира. Это делает национальные экономики западных стран менее устойчивыми и самодостаточными, уничтожает в них целые сегменты, а с точки зрения трудовых ресурсов в этих странах вымываются соответствующие инженерно-производственные профессии.
Бедные работают на бедных
Не придают картине особого блеска и миллионы интернациональных пролетариев, готовых на ненормированный тяжелый труд «за доллар в день». Сам транснациональный бизнес лишь пожимает плечами: если бы, мол, не мы, у них не было бы и этого. Рядовым потребителям из «золотого миллиарда» несчастных аборигенов, конечно, жалко. Причем финансовая элита или бизнес-управленцы достаточно спокойно смотрят на вопиющее неравенство — как сословная структура общества, так и принцип рационального рыночного поведения изначально предполагает, что «всего на всех не хватит» и кто-то будет богат, а кто-то беден. А вот чем более скромны доходы людей, тем чаще среди них встречаются хотя бы в душе сочувствующие эксплуатируемому населению третьего мира. Про творческие, научные и прочие высоколобые «элиты смыслов» нечего и говорить: на Западе для них традиционна симпатия к левым идеям и прочим антиглобалистским конструкциям.Между тем общество потребления — это, как известно, общество массового потребления. Для людей с высокими доходами нет разницы, стоят ли кроссовки 100 долларов или 10, и чаще всего они приобретают вещи малотиражные, производимые с высоким качеством, изготовленные вовсе не на китайских фабриках. Богатые пользуются «снятыми» результатами системы мирового разделения труда в виде своих доходов. А плодами этой системы — дешевыми и доступными товарами и услугами пользуется средний класс и прослойка граждан с доходами ниже среднего. Представим себе молодого человека, разделяющего околоантиглобалистские взгляды. Он вряд ли выбрал офисную карьеру яппи — управленца, скорее всего, предпочитает быть наемным специалистом или фрилансером. Презирает тех, кто падок на статусные товары с дорогими логотипами. Сам же свои не очень большие доходы тратит в магазинах-дискаунтерах и даже гордится тем, что носит недорогую одежду, обувь, покупает технику эконом-класса. Но в нынешних реалиях это значит, что именно он своим спросом и поддерживает систему, где одни люди за доллар в день шьют демократичные футболки, чтобы другие могли их купить тоже за доллар. Замкнутый круг — одни бедные работают на других бедных.
Да, вполне вероятно, что эта система будет преодолена в результате нового протекционизма, суверенизации национальных экономик развитых стран и ревальвации валют стран, демпингующих на рынке дешевой рабсилы и себестоимости реального производства. Но вопрос в том, приведет ли это к гармонизации мира, к снятию наболевших проблем или вызовет новые проблемы, не менее острые?
ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ...Их не остановить
После отмены ограничений на поставку китайского текстиля в США и ЕС в 2005 году Китай значительно укрепил свои позиции лидирующего экспортера в этой сфере (график 1). Согласно докладу Trends in US Textile and Clothing Imports, 2009 Edition, в 2008 году его доля в общем объеме импорта текстиля достигла 35,1% в финансовом измерении и 40,9% по натуральному объему. В результате на рынке текстиля США к середине 2009 года доля китайской продукции достигла 35,9%, на рынке готовой одежды — 39,4%.
Среди других стран, одевающих США, — Вьетнам (второй по объемам после Китая), Индонезия, Камбоджа, Индия и Пакистан. В Камбодже текстильные фабрики обеспечивают 70% национального экспорта, доля еще выше в Бангладеш и Макао. В Пакистане, Шри-Ланке и Маврикии этот показатель выше 50%. Хотя США являются страной-вдохновителем идей ВТО и свободной мировой торговли с разделением труда, Национальный совет производителей текстиля (NCTO) США в прошлом году в очередной раз призывал американское правительство как можно скорее принять меры контроля за ввозом из Китая этой продукции.
Европейцы находятся в похожем положении. В 2008 году доля китайского текстиля на рынке ЕС составила 29,8%, готовой одежды — 42,8% (график 2). Китай занимает первое место среди прочих стран-экспортеров. По данным Textiles Intelligence, несмотря на кризис, азиатские экспортеры одежды в ЕС в 2009 году упрочивали свои позиции, рос объем импорта из Бангладеш — на 15,3% в стоимостном измерении, на 3,4% по объему, Индии — на 4,9% и 3%, Шри-Ланки — 10,2% и 1,6% соответственно. Вьетнамская одежда в 2009 году подорожала для ЕС на 58,6%, и в результате, хотя Вьетнам увеличил поставки одежды в ЕС на 6,7% по стоимости, фактический их объем снизился более чем на треть. А вот другие неазиатские партнеры ЕС в этом секторе — Турция, Тунис и Марокко — в результате кризиса ухудшили свои позиции.
За счет чего удается сохранять позиции азиатским производителям? Они тоже страдают от кризиса (так, в Китае в 2009 году массово закрывались текстильные производства, и были выступления и демонстрации уволенных рабочих), но при этом делают ставку на снижение издержек, переводя производства в регионы с более низкой стоимостью труда. Кроме того, китайское правительство и банки продолжают, в отличие от других стран, с помощью госрезервов кредитовать своих экспортеров для поддержания их позиций на внешних рынках. Поэтому, хотя ЕС и выступает за демократическую торговлю, то, как уверенно Китай упрочивает свои позиции, вызывает беспокойство — так, например, в декабре 2009 года правительства Евросоюза проголосовали за продление антидемпинговых санкций в отношении китайской обуви еще на 15 месяцев.
А в докладе The World of Apparel британской консалтинговой фирмы Clothesource, специализирующейся в области информации о производстве одежды и торговле ею, об итогах 2009 года говорится, что дальнейший рост объемов китайского текстильного импорта в США уже вообще ничем нельзя остановить.
Что китайцу хорошо, то русскому…Текстильная отрасль — это только один из примеров, характеризующих общую тенденцию. А она такова: если в 2001 году, по данным американского министерства торговли, импорт китайских промышленных товаров на общую сумму 83 млрд долларов составлял 27% торгового дефицита США по этой группе товаров, то за первую половину 2009 года импорт тех же китайских товаров (108 млрд долларов) составил уже 78% от объема торгового дефицита США. В результате с 2000 года США потеряли 6,5 млн рабочих мест, в том числе и 2,1 млн после начала мирового кризиса в 2007 году. Ради прогресса в деле снижения торговых барьеров в рамках ВТО США, по сути, пожертвовали своей текстильной промышленностью: если в 1995 году там было занято 1,56 млн американцев, то в 2009-м — уже всего 414 тысяч.
Посмотрим на статистику по объему работников промышленных производств США и Китая (графики 3 и 4) . Число китайских рабочих колебалось в период с 1990 по 2006 г. в пределах 110—130 млн человек. Число занятых в американском реальном производстве достигло около 20 млн человек к концу 70-х и с тех пор неуклонно снижается, достигнув в марте нынешнего, 2010 года 11,5 млн человек. Расценки на их труд радикально различаются (график 5) — если американский рабочий зарабатывает в час около 25 долларов (а европейский — около 33), то средняя аналогичная цифра по Китаю за последние десять лет росла в диапазоне 0,5—1 доллар в час (0,81 доллара в 2006 году), составляя около 3% от американской. Рабочие в китайских городах в чуть лучшем положении — это 1,47 доллара в час. В то же время, по данным профсоюзов швейных фабрик Юго-Восточной Азии, в их секторе эти цифры еще ниже, а в Китае составляют около 2 долларов в день (таблица 1).
А насколько конкурентоспособно наше отечественное производство? По данным компании Manpower, средний возраст работников в промышленности сегодня составляет 53 года, а средняя зарплата рабочего в России — 9000 рублей, то есть 7,5 доллара в час. Это намного ниже, чем в развитых странах, но в то же время намного выше, чем в Юго-Восточной Азии. На стороне Китая не только природно-климатические факторы (так как преобладающая часть китайской легкой промышленности находится в южной половине страны, на китайских фабриках не нужны системы отопления, горячего водоснабжения и вентиляции), но и человеческий фактор. Вот фрагмент интервью одного из отечественных бизнесменов, чей бизнес конкурирует с китайскими производителями одежды: «Интенсивность труда китайских рабочих минимум на 50% выше, чем у нас. В Китае рабочий день заканчивается только тогда, когда ровно в 19 часов начальник цеха выключает рубильник, прекращая подачу электричества к станкам. И только после этого рабочие начинают чистить машины, приводят себя в порядок и идут отдыхать. На нашей фабрике уже без пятнадцати пять вся работа останавливалась, и все ждали гудка, чтобы уйти домой. Китайские рабочие — женщины — во время работы молчат. Наши — обсуждают вопросы личной жизни. Китайский рабочий легко покидает дом предков и едет туда, где есть работа и платят зарплату. Живет в общежитии и с родственниками видится дважды в году: на Новый год по лунному календарю и на годовщину образования КНР, когда по всей стране объявляют недельные каникулы. Китайский предприниматель платит государству налог на зарплату — 10% от ее номинала, наш — в три с половиной раза больше. В Китае рабочий день длится 10—12 часов и выходных — два воскресенья в месяц. Такова китайская трудовая практика, сложившаяся веками, независимо от того, кто в Китае правил — императоры, буржуазия или коммунисты». В итоге даже при одной и той же производительной мощности оборудования и даже уровне зарплаты производительность труда на той же швейной фабрике в России оказывается более чем в два раза ниже.
Конечно, нельзя представлять картину упрощенно — да, тот же Китай заваливает США и Европу дешевой обувью, одеждой, игрушками и прочими товарами массового спроса, в то время как США, например, экспортируют в Китай станки. Но очевидно, что для рядового, массового потребителя западных стран именно произведенные в странах третьего мира вещи стали фоном повседневной жизни.
Путешествия дешевых товаровИз-за вышеперечисленных факторов сегодня путь потребительских товаров от места производства к покупателю напоминает детектив. Вот так, например, выглядят приключения спортивного женского бюстгальтера, который будет продаваться в США (рис. 1). Материалы для него изготавливаются на Тайване, там же происходит раскройка, а окончательная сборка и отделка осуществляются в Гондурасе, куда он транспортируется через США.
Цена этого изделия в американском магазине — 20 долларов, оптовая — 10—12 долларов. Цена материала, из которого он изготовлен, — примерно 2 доллара, транспортные и таможенные расходы для тайваньской ткани в расчете на один бюстгальтер — 0,4 доллара, а дорога скроенных деталей через США в Гондурас, где они будут сшиты в готовое изделие, и обратная доставка в США обходятся менее чем в 0,1 доллара на единицу товара. На то, чтобы сшить скроенные детали одного изделия, у работника фабрики в Гондурасе уходит 5 минут, что стоит 0,3 доллара (для сравнения, в США — 1,5 доллара).
В результате миграции промышленных производств в страны третьего мира меняется мировой экономический ландшафт (графики 6 и 7) — западные страны медленно, но верно теряют свой производственный потенциал и число граждан, занятых в реальном секторе, а развивающиеся — индустриализируются.
Но в развивающихся странах рабочие тоже все чаще хотят справедливости: так, например, осенью 2009 года шри-ланкийские профсоюзы выступали с требованиями поднять зарплату рабочих на швейных фабриках до уровня Asia Floor Wage — рекомендуемого нижнего порога оплаты труда для Азии (475 долл. в месяц) — этот показатель, рассчитанный в 2007 году представителями текстильных производств азиатских стран, отражает необходимый минимум для единственного кормильца семьи из четырех человек при условии 48-часовой рабочей недели. На Шри-Ланке сейчас рабочие текстильной промышленности имеют доход в четыре раза ниже, что не дает возможности даже полноценно питаться. Требования азиатских профсоюзов становятся понятны, если посмотреть на таблицу 1: в большинстве стран разница между зарплатами их рабочих и американскими — 10—20 раз, тогда как они хотели бы сократить этот разрыв до разницы в 4—5 раз.
И этот процесс идет. Растут заработки рабочих в Китае (график 8) — так, с 1996 по 2006 год годовой доход китайского рабочего увеличился почти в 3,5 раза. Но что хорошо для населения стран, ставших мировой фабрикой, то рано или поздно скажется на благополучии нынешних потребителей.
Кому выгодна ревальвация юаня?
В последнее время не утихают, а с прошлогодней осени все больше разгораются противоречия между Вашингтоном и Пекином по вопросу о курсе юаня. США требуют от Китая ревальвировать свою валюту, считая курс юаня необоснованно заниженным.В течение трех лет (с лета 2005 по лето 2008 года) Китай провел повышение курса юаня почти на 20%. Но с началом мирового финансово-экономического кризиса приостановил дальнейший рост курса своей валюты (график 9). Пекин полагает свои действия правильными, считая такую валютную политику ответственной и даже полезной для мировой экономики, так как она способствует, с его точки зрения, финансовой стабилизации в мире в условиях кризиса.
США же считают, что валютная политика, предполагающая заниженный курс юаня, направлена на создание сверхвыгодных условий для китайских производителей, чья продукция в таких условиях обретает неоправданно высокую ценовую конкурентоспособность, результатом чего являются гигантские дисбалансы в мировой торговле, в частности огромный дефицит США в торговле с Китаем.
Под мощным нажимом многочисленных лоббистских групп в США американские государственные мужи грозятся официально объявить Китай «валютным манипулятором», в результате чего должны последовать санкции в виде резкого увеличения импортных таможенных тарифов на китайскую продукцию.
В то же время совсем свежие данные свидетельствуют о том, что обвинения в адрес Китая в создании торговых дисбалансов по всему миру мало обоснованы. Так, стало известно, что в марте в Китае отмечен первый за последние шесть лет торговый дефицит: при росте экспорта на 24% к марту прошлого года импорт подскочил на 66%. В этих условиях повышение курса юаня, которое сделает китайцев богаче и приведет к дальнейшему росту импорта, а также одновременно несколько снизит конкурентоспособность китайской продукции на мировых рынках, сократив экспорт, чревато тем, что устойчиво профицитный торговый баланс Китая может смениться на дефицитный.
Согласится Китай на ревальвацию юаня или не согласится (и тогда вступят в силу протекционистские меры США) — принципиальная разница невелика. Результатом будет одно и то же: рост цен на китайские товары на американском рынке, что немедленно будет означать удар по рядовым потребителям.
Вообще упорство американцев в этом вопросе представляется весьма странным — решить проблему торгового дефицита США эта мера не поможет. От китайских товаров американские потребители все равно не откажутся. Во-первых, в силу идущей уже несколько десятилетий деиндустриализации собственного производства многих товаров на территории США больше нет, а на его восстановление потребуются время и деньги. А, во-вторых, запас конкурентоспособности китайских товаров значителен, так как разрыв в оплате труда между США и Китаем пока еще просто огромен. Поэтому вследствие возможной ревальвации юаня цены на китайские товары на американском рынке, конечно, повысятся, но покупать их будут все равно. И как результат — торговый дефицит США не только не сократится, но имеет шансы вырасти еще больше.
Блеск и нищета внутреннего спросаДопустим, что с ростом своего индустриального потенциала, а также вследствие ревальвации своих валют Китай, а вслед за ним и другие аналогичные страны-экспортеры переключатся на внутренний спрос, а реальный уровень заработных плат их граждан увеличится.
Так, уже в 2009 году рост продаж китайского текстиля и одежды на внутреннем рынке составил 20%. В 2009 году на каждого из 1,3 млрд китайских граждан приходилось 14,6 кг потребленных текстильных и трикотажных изделий, на 34% выше, чем в среднем по миру, но при этом значительно меньше, чем в западных странах, где, например, в Северной Америке этот показатель составляет более 38 кг на человека в год. Резервом потребления товаров легкой промышленности в Китае являются земледельческие регионы — в 2009 году в городах один китаец в среднем тратил за год на одежду 1042 юаня, то есть 152,5 доллара (в пересчете по курсу без учета паритета покупательной способности), в то время как сельские жители — 193,4 юаня, то есть всего 28 долларов — разница почти в 5,5 раза.
Резерв потребления составляют не только бедные жители Китая, улучшающие свои условия жизни, но и богатые. В настоящее время потребление товаров роскоши в Китае составляет 25% от мирового рынка — впервые обогнав Соединенные Штаты, Китай стал вторым в мире крупнейшим потребителем предметов роскоши (на первом месте — Япония). По прогнозу консалтинговой фирмы The Boston Consulting Group (BCG), в ближайшие пять — семь лет Китай сможет стать крупнейшим в мире рынком предметов роскоши — как прогнозирует BCG, к 2015 году среднедушевые располагаемые доходы китайского населения будут как минимум в два раза больше, чем сегодня, и на Китай будет приходиться треть мирового рынка предметов роскоши.
То есть в случае развития этого тренда Китай без западных стран обойдется — полтора миллиарда его граждан будут сами себя одевать, строить дома, производить компьютеры и автомобили. А кто в этом случае будет это делать для развитых стран, во многом утративших реальные производства?
Занимательная футурологияПопробуем представить себе последствия такого развития событий. Оздоравливающая перестройка экономики по схеме неоиндустриализации и неопротекционизма не сможет произойти одномоментно. Переориентация производств, частичное или полное восстановление отраслей, от которых уже отказались в развитых и не очень (например, у нас в России) странах, требует серьезных усилий и времени — сразу не будет ни ресурсов, ни специалистов. Представим себе, что наша страна утратила возможность закупать весь тот дешевый импортный текстиль, который сейчас к нам поступает, — с учетом того упадка, в котором находится эта отечественная отрасль, россияне лишатся пусть и не особо качественной, но дешевой одежды, которую привыкли приобретать на вещевых рынках. Сейчас доля отечественного легпрома на рынке — 20%. При этом, по оценке аналитиков DISCOVERY Research Group, доля отечественных производителей в общем объеме одежного рынка России в 2007 году составляла лишь 3,4—3,7%. С обувью картина та же: на конец 2009 года, по данным Минпромторга, продукция российских предприятий занимала лишь 20% обувного прилавка. Другие эксперты настаивают, что лишь каждая десятая пара обуви производится в России. Остальное — в основном китайская обувь (ежегодно у нас продается до 300 миллионов пар китайской обуви, в том числе и нелегальной, при общем потреблении 450 миллионов пар). С учетом того, что более половины российских обувных компаний само производство обуви вынесли на китайские фабрики, сомневаться в том, что россияне за редким исключением носят китайскую обувь, не приходится.
Понятно, что в этой ситуации и нам, и американцам, и европейцам придется восстанавливать соответствующие отрасли и производства. Но за 1,5—2 доллара в день ни у нас, ни у них работать без выходных по 12 часов никто не будет. Значит, цены потребительских товаров, которые вновь начнут производиться на родине, будут радикально выше нынешних. Особенно тяжело придется нам, ведь дешевые китайские товары — единственная доступная продукция для большей части нашего населения с крайне низкими доходами. Ее недоступность означает скатывание в крайнюю бедность. Но даже если национальные производства со временем компенсируют недостаток импортных потребительских товаров, для и без того страдающего от сокращения доходов из-за кризиса среднего и небогатого населения западных стран и России это будет серьезный удар по модели потребления.
Нынешняя модель предполагает дешевизну всех товаров, производящихся на рынках развивающихся стран, — это одежда, обувь, текстиль, бытовая техника и электроника, товары для дома, игрушки. Это, кстати говоря, является основой модели «одноразовых товаров» — устаревающих морально и физически, подлежащих буквально через несколько месяцев (или лет) замене на новые модели. В то же время продукты питания, например, стоят относительно дорого. Возможно, мы увидим возврат модели потребления, характерной для допостиндустриальных времен, когда товар-вещь как таковая снова обретет ценность, будет рассматриваться не как однодневка, а как обладающая качеством и приобретаемая надолго.
В любом случае это скажется на уровне жизни потребителей, привыкших к постоянному потреблению все новых товаров. Что в такой ситуации может сделать государство? Может быть, искать новые источники для импорта, если допустить, что вслед за Китаем другие страны-производители не повысят уровень жизни своих граждан. Возможно, куда более остро встанет вопрос о более справедливом распределении доходов, и произойдет изменение пропорции доли прибылей и заработных плат в ВВП — сейчас в России большая часть доходов от экономической деятельности распределяется в виде прибылей, то есть уходит владельцам компаний и их акций, а вовсе не работникам в виде заработных плат.
За чей счет гуляем?
Хотя на уровне патриотических лозунгов многие россияне (так же как и рядовые жители западных стран) за протекционизм и более самодостаточную экономику, в реальности плата за этот переход окажется весьма болезненной. Очевидна почва для усиления популистских лозунгов: зачем нам суверенная экономика с собственным производством, когда открытая экономика и ставка на мировое разделение труда означает, что для потребителей массовые товары будут дешевы и доступны. Тем более что утраченные навыки не так легко восстановить — особенно в России, с учетом аргумента о том, что мы так эффективно, быстро и дешево производить все равно не сможем.С другой стороны, очевидна и нездоровая «эффективность» нынешней системы. Хорошо жить за счет того, что кто-то где-то очень хорошо работает за «еду», и объяснять это тем, что так уж заведено? К тому же с переходом к либеральной модели мирового разделения труда как-то позабылось, что до идеи привлечь к решению своих проблем миллионы дешевых азиатских рабочих развитие экономического благосостояния предполагалось через научно-технический прогресс, повсеместную автоматизацию производств и радикальное повышение производительности труда.
Конечно, все это лишь некие футурологические зарисовки — каким будет будущее мировой экономической системы, сейчас не знает никто. Но нет никаких сомнений, что исправление перекосов глобализации будет неприятным и болезненным именно для обычных, массовых потребителей развитых стран.
Автор: Маринэ ВОСКАНЯН, Андрей КОБЯКОВ
источник - http://odnakoj.ru/magazine/main_theme/pognalisq_zadesheviznoj/
katehonОсобое мнение - 22.04.2010: Максим Шевченко
- 4 комментария
katehonКредит доверия - 21.04.2010: Михаил Хазин
- 2 комментария
katehonКредит доверия - 14.04.2010: Михаил Хазин
katehonСергей Егишянц и Александр Потавин. "Монетарная политика: что, где, почём и когда"
Полезный учебный текст, содержащий большое количество актуальной информации по состоянию денежной политики США.
14.04.10
Мировой кризис прошлой весной перешёл из острой фазы в стадию коррекции, которая, в свою очередь, теперь сменилась вялыми колебаниями вверх-вниз на фоне неустойчивого равновесия в экономике. И теперь в центр внимания экспертов по всему миру попали центробанки ведущих стран. Именно они своими массированными вливаниями ликвидности спасли мировую финансовую систему от коллапса, к которому та была очень близка с осени 2008 года. Ясно, однако, что грандиозная эмиссия, снабдившая банки достаточными резервами в условиях коллапса кредитного рынка, не может вечно оставаться безнаказанной: рано или поздно избыточная ликвидность начинает изливаться на финансовые рынки, порождая новые пузыри. Именно поэтому сейчас все задаются вопросом, когда и в какой форме монетарные власти начнут ужесточение.
Есть целый ряд факторов, которые резко усложняют задачу, стоящую перед центробанками. С одной стороны, фундаментальные причины кризиса далеко не преодолены, так что просто поднять ставки и «отыграть всё назад» уже невозможно, поскольку возврат к прежним уровням ликвидности и стоимости денег немедленно породит новый виток дефляционного сжатия, чего допустить нельзя. С другой стороны, если позволить избыточной ликвидности излиться на финансовые и сырьевые рынки, это может вызвать всплеск цен на базовые товары, а значит, и инфляцию издержек. В условиях слабого конечного спроса, производители не могут переложить все свои издержки на потребителей. Обыватели сейчас продолжают страдать от безработицы, невысоких зарплат, высокой задолженности по кредитам и общей неуверенности в завтрашнем дне, что заставляет их урезать свои расходы, а это в свою очередь бьет по производителям.
ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ...Таким образом, центробанки должны многократно пройти между Сциллой и Харибдой, умудрившись одновременно: изъять потенциально спекулятивные деньги, но оставить достаточно ликвидности в банковской системе; не допустить инфляционного разогрева, но одновременно предотвратить дефляционный коллапс; удержать низкие процентные ставки на рынке госзаймов, но при обеспечить спрос на новые выпуски гособлигаций. Чтобы разобраться в способах решения этих проблем, попробуем понять, как вообще функционирует механизм воздействия центральных банков на денежную систему. И поскольку всем очевидна ключевая роль США в мировой экономике и финансовой системе мира, обратим особое внимание именно на американский центробанк, т.е. Федеральную Резервную Систему (ФРС).
Как работает ФРС США
Итак, ФРС, она же «Фед» (Federal Reserve Board, FRB, Fed) была создана в 1913 году Конгрессом под давлением лоббистов олигархии Уолл-Стрит в ответ на серьёзную рыночную панику 1907 года. Фед состоит из головного Совета управляющих, который располагается в Вашингтоне, а также из двенадцати окружных федеральных резервных банков (ФРБ). Каждый из этих банков управляет банковской системой своего округа. Таких округов 12, традиционно они нумеруются в таком порядке своих столиц:
- Бостон
- Нью-Йорк
- Филадельфия
- Кливленд
- Ричмонд
- Атланта
- Чикаго
- Сент-Луис
- Миннеаполис
- Канзас-Сити
- Даллас
- Сан-Франциско
Правление ФРС состоит из семи членов, каждый из которых имеет срок полномочий в 14 лет. Они назначаются президентом США и утверждаются Сенатом. При этом для обеспечения стабильности и преемственности введён порядок постепенной замены одних членов правления другими: замены проводятся по одному человеку раз в два года, причём новый член правления приступает к работе с 1 февраля каждого чётного года. Кандидатуры на посты председателя правления и его заместителя предлагаются президентом из числа членов правления и утверждаются Сенатом. Они занимают эти посты в течение четырёх лет – но их полномочия, естественно, могут быть продлены на новый срок.
Главный орган, разрабатывающий кредитно-денежную политику США, называется Комитетом по операциям на открытом рынке ФРС (Federal Open Market Committee – сокращённо FOMC). Формально в его обязанности входит разработка монетарной политики, стимулирующей сразу четыре направления:
- стабильность цен
- экономический рост
- полная занятость
- устойчивость внешних платежей и международной торговли
Комитет состоит из 12 «голосующих» участников, в число которых входят все 7 членов правления ФРС, а также президенты пяти ФРБ. При этом глава ФРБ Нью-Йорка является членом Комитета на постоянной основе, тогда как президенты 11 прочих ФРБ ежегодно сменяют друг друга на этом посту, так что новый представитель приходит на место своего предшественника 1 января каждого года.
По закону о ФРС США заседания FOMC должны проходить в Вашингтоне не менее четырёх раз в год. На практике с 1980 года ежегодно проводится по 8 заседаний с интервалами в 5-8 недель. В случае, если в промежутке между этими регулярными встречами возникает необходимость консультаций или обсуждения каких-либо действий, члены Комитета могут быть созваны для участия в специальном заседании, или проводится телеконференция (эта форма стала особенно популярной в бурные последние годы). На каждом из регулярных заседаний FOMC проводит голосование по вопросам монетарной политики, которая будет осуществляться в интервале между заседаниями. Не менее двух раз в год Комитет также проводит голосование по направлениям долгосрочной стратегии в отношении важнейших показателей экономики, рынка труда, инфляции, а также денежной массы и государственного долга. Число присутствующих на заседаниях FOMC ограничено по причине конфиденциальности обсуждаемой информации.
Основных методов воздействия на финансовую систему страны у ФРС США всего три. Первый и теоретически самый слабый – это ежедневный рутинный выкуп на открытом рынке определённого количества облигаций. Формы и условия при этом бывают разными, но смысл один: в зависимости от объёма такой операции на рынок приходит больше или меньше денег, что решает проблемы с текущей ликвидностью.
Более серьёзное средство, которое как раз и обсуждается на каждом регулярном заседании FOMC – это так называемая «целевая процентная ставка по федеральным фондам» (Federal funds target rate). Её смысл в следующем: всякий банк, когда в нём некто открывает депозит, обязан определённую часть этого депозита (на данный момент для большинства банков США она составляет 10%) в качестве резерва размещать на счетах своего окружного ФРБ. Эти деньги и составляют «федеральные фонды» - но иногда они оказываются излишними. Если, скажем, банк закрыл сегодня несколько депозитов, то он может в принципе отозвать избыточные резервы со счёта в ФРБ, но на практике почти никто этого в каждодневном режиме не делает: если завтра опять откроют новые депозиты, то придётся снова довносить деньги. Поэтому банки обычно дают свои избыточные резервы в кредит овернайт (то есть на 1 день) другим банкам, у которых, наоборот, наблюдается дефицит мгновенной ликвидности. Вот именно процент по этому самому кредиту овернайт и регулируется «целевой ставкой по федеральным фондам». Впрочем, понятно, что через этот вид кредита Фед в принципе получает возможность влиять и на все остальные виды заимствований.
Есть у ФРС ещё одна ставка – дисконтная. По этой ставке коммерческие банки могут получить у Фед экстренную ликвидность в рамках так называемого «дисконтного окна». До 2008 года такой способ подпитки деньгами почти всегда был невыгодным в силу того, что сообщение ФРС о воспользовавшихся такой возможностью банках подрывало их репутацию. Ведь получается, раз банк не может занять нужные деньги на открытом кредитном рынке - стало быть, дела его плохи. Однако мощный кризис ликвидности осени 2008 года привёл к переоценке ценностей: даже крупным банкам было тогда не до репутации, поэтому они дружно бросились в ФРС за помощью. В ответ Фед не только либерализовал порядок доступа к дисконтному окну, но и разработал ещё ряд программ экстренного снабжения финансовой системы ликвидностью.
Самое же мощное (в стабильных условиях) долгосрочное оружие ФРС – это изменение нормы резервирования, то есть той самой части депозита, которую банки обязаны отложить в качестве резерва на своем счете в ФРБ. В последний раз Фед прибег к изменению этой нормы в апреле 1992 года, по окончании очередной рецессии и после нескольких лет серьёзных проблем в финансовой системе – тогда норма резервирования для крупных банков была снижена с 12% до 10%. Весьма знаменательно, что, несмотря на последующий мощнейший рост экономики и могучие пузыри финансовых рынков, эта норма так и не вернулась к прежним уровням, так и оставшись равной 10%.
Председатели правления ФРС меняются нечасто. С 1951 по 1970 годы этот пост занимал Уильям Мартин, «переживший» четырёх президентов США: Трумэна, Эйзенхауэра, Кеннеди и Джонсона. Его сменил Артур Бёрнс, а далее этот пост занимали Уильям Миллер и Пол Волкер – нынешний главный советник президента Обамы по вопросам финансовых реформ. Волкер прославился тем, что на рубеже 1960/70-х годов вдохновил администрацию на отказ от Бреттон-Вудской системы привязки валютных курсов к золоту, а спустя 10 лет положил конец затяжному периоду галопирующей инфляции в США, решительно подняв основную ставку Фед почти до 20% годовых. Впрочем, ценой финансовой стабилизации была рецессия и начавшееся сжатие производственного сектора страны. Самым знаменитым главой ФРС был Алан Гринспен, возглавлявший американский центробанк с 1987 по 2006 год. А. Гринспен – крайний «рыночник», полагавший, что государство должно минимально присутствовать в экономической жизни страны и настаивавший на всемерном расширении режима свободной международной торговли, снятии всех ограничений на международные миграции капиталов, а также максимальное дерегулирование финансовых рынков. Во время бурного роста 1990-х годов Гринспен пару раз выражал некоторые опасения по поводу уж слишком резкого взлёта фондового рынка, однако делал это крайне аккуратно. При нём ФРС пыталась немного погасить энтузиазм финансовых спекулянтов посредством повышения процентных ставок, но при этом вела себя предельно осторожно: в результате рынок просто не замечал повышения ставок и продолжал расти - так случилось в 1989, 1994, 1999 и 2004 годах.
Последствия политики Гринспена, а именно она в значительной степени ответственна за текущий кризис, приходится преодолевать его последователю: с 1 февраля 2006 года пост главы ФРС занял Бен Шалом Бернанке. Он родился в конце 1953 года, закончил Гарвард и Массачусетский Технологический институт, а затем преподавал в Стэнфдорде и Принстоне; его научным руководителем был долголетний чиновник МВФ Стэнли Фишер (ныне глава Центробанка Израиля), а главным кумиром является основоположник монетаризма Милтон Фридман. Бернанке (вслед за Фридманом) уверен, что Великую депрессию можно было предотвратить, насытив денежную систему избыточной ликвидностью. Именно этим он сейчас и занимается; за утверждение, что иногда лучше разбрасывать деньги с вертолёта, но предотвратить монетарное сжатие, его называют «Бенни-веротлёт».
Денежный вертолёт
Свое прозвище г-н Бернанке полностью оправдал в ходе текущего кризиса, он закачал в финансовую систему грандиозные суммы денег. О кредитах банкам мы уже упомянули выше, а другим важным средством стал выкуп разнообразных ипотечных облигаций. Эта мера позволяет банкам и фирмам избавиться (хотя бы временно) от «плохих активов» на своих балансах, взамен снабжая их или ликвидностью (если имеет место выкуп), или надёжными бумагами (если проводится обмен на казначейские облигации). Вместе с прочими действиями похожего типа, всё это помогло избежать коллапса финансовой системы - но, по мере нормализации рынков, избыточная ликвидность стала просачиваться на торговые площадки, поднимая цены, прежде всего на сырьё: нефть и промышленные металлы. Цены на никель выросли за последние 3 месяца на 38%, медь подросла на 10%. При этом реальный спрос на металлы со стороны промышленности остался почти неизменным, а вся скупка пришлась на увеличение запасов сырья на складах.
Такие ценовые спекуляции увеличивают издержки производителей и домохозяйств, тем самым, подрывая процесс восстановления спроса. Следовательно, настала пора подумать об изъятии избыточных денег. Но проблема в том, что это может нарушить доступность денег в финансовой системе, породив новый кризис ликвидности. Рассмотрим подробнее основные трудности, которые возникают или уже возникли в денежной политике ФРС.
Сразу стоит заметить, что утечка денег на рынки не случайна: средняя доходность активов, входящих в широкую денежную массу (агрегат М2), минимальна за всю более чем полувековую историю наблюдений. Пока ставки по федеральным фондам находятся у нулевых отметок - это не опасно, ведь доходности по надежным долговым инструментам продолжают снижаться. Логично в таких условиях, что банки стремятся куда-то пристроить избыточные свободные резервы. Коль скоро стандартные объекты безопасных вложений (депозиты, краткосрочные казначейские облигации и т.п.) не приносят почти ничего, банки выводят деньги на рынки акций и сырья. Рост фондовых бирж дополняет общую картину, которая выглядит вроде бы однозначно: в денежной системе явный избыток свободной ликвидности, создающий угрозы надувания новых пузырей. Казалось бы, в таких условиях нужно ужесточать монетарную политику и как можно скорее. Но не всё так просто.
График 1. Доходность по активам, входящим в широкую денежную массу М2.
Источник: ФРС США
График 2. Отпускные цены производителей на сырьё.
Источник: Бюро трудовой статистики Министерства труда США
График 3. Потребительские цены на товары без продовольствия и топлива.
Источник: Бюро трудовой статистики Министерства труда США
Дело в том, что ведущие экономики мира (американская в первую очередь) имеют кредитную основу: львиная доля денежного оборота в них обеспечивается банковской системой, снабжающей займами всех экономических агентов, а также разнообразными фондами (инвестиционными, паевыми, взаимными, хеджевыми и, разумеется, пенсионными), привлекающими частные сбережения и вкладывающими их в ценные бумаги, что позволяет всем получать неплохие доходы. Поэтому самый широкий денежный мультипликатор (отношение М3 к денежной базе), показывающий способность финансовой системы «умножать» казённую наличность, в США все последние десятилетия был очень высок – существенно выше 10. Это наполняет ликвидностью все каналы денежного обращения, обеспечивает возможность экономического роста.
Однако у каждой медали есть две стороны. Обратной в данном случае является то, что потребители и корпорации обременены гигантскими долгами, накопленными в эпоху процветания. Соответственно невозможность перекредитоваться порождает не только сжатие спроса, но и рост доли потенциально неплатёжеспособных заёмщиков. Как следствие последнего финансового кризиса потребительский и коммерческий кредит рухнул: темп его годового сжатия не имеет аналогов за все 63 года наблюдений ФРС, качество заемщиков существенно снизилось, а банки сидят на дешевых деньгах направляя их в спекулятивные сектора. Общий объём займов за год сжался уже почти на 10%, хотя в прошлые кризисы он едва сокращался на доли процента, после чего следовал новый резкий взлёт. Денежные мультипликаторы упали – причём для агрегата М1 показатель вообще впервые в истории упал ниже единицы. Но самое драматичное изменение произошло в агрегате М3, где мультипликатор показал летом 2008 года исторический максимум, а уже спустя год с небольшим рухнул до исторического минимума.
График 4. Совокупный банковский кредит в США.
Источник: ФРС США
График 5. Отношение М1 к денежной базе.
Источник: ФРС США
График 6. Отношение М2 к денежной базе.
Источник: ФРС США
График 7. Отношение М3 к денежной базе.
Источник: ФРС США и частные источники оценки М3
Что на таком фоне может сделать Фед? Способен ли он ужесточить денежную политику? Теоретически - да. Но вспомним, что его глава Бернанке является убеждённым монетаристом: для него методы денежного стимулирования - основной рецепт на все случаи жизни. Последние высказывания главы ФРС однозначно сигнализируют, что политика дешевого доллара будет продолжаться в обозримом будущем:
- FOMC по-прежнему придерживается политики «длительного периода» в отно-шении сверхнизких ставок
- Американская экономика все еще нуждается в поддержке в виде мягкой моне-тарной политики
- Как только восстановление примет более ярко выраженные очертания, потребу-ется начать ужесточение политики
- Высокий уровень безработицы - ещё один аргумент в пользу мягкой монетарной политики.
На взгляд монетаристов, сложившаяся экономическая картина требует перманентного снабжения избыточной ликвидностью: рано или поздно огромное количество «лишних» денег будет не только разогревать биржевые индексы, но и начнет просачиваться в реальные сектора экономики, после чего кредит и мультипликаторы начнут выправляться. С нашей точки зрения, это порочный круг, ведь кредитное сжатие является расплатой за многолетний «кутёж взаймы» предыдущих десятилетий, когда спрос искусственно раздувался необоснованно доступным кредитом. Это значит, что пока предложение (в мировом масштабе) не сожмётся до размеров реального спроса, сжатие экономики не прекратится. Стало быть, всё это время будет высокой безработица, частные доходы не будут расти, бремя долга будет оставаться высоким. В таких условиях рост реальных заимствований невозможен, сколько денег не напечатай: эмиссия может иметь лишь временный эффект, затянув описанный процесс.
В таких условиях мы можем предположить высокую вероятность «ситуативного» сценария развития событий. Собственно, именно он уже и развивается. В экономиках всех мировых держав в 2009 году действительно мы увидели оживление. Есть риск, что на фоне притока спекулятивных денег начнет расти инфляция издержек и ФРС начинает искать способы изъятия избыточной ликвидности из финансовой системы. В это русло ложится и несколько неожиданное повышение дисконтной ставки в феврале, хотя в нынешних условиях банки почти не прибегают к прямому кредитованию через «дисконтное окно». При этом американский центробанк пока символически даёт понять, чтобы на него и не очень рассчитывали впредь. Поскольку доходности по активам, входящим в широкую денежную массу, упали до исторических минимумов, мы видим естественное желание банков рискнуть своими свободными деньгами, вложившись в рынки рискованных активов. Понимая это, ФРС запланировала скорое (до середины года) прекращение операций выкупа разнообразных облигаций, которые тоже снабжали финансовую систему ликвидностью, а заодно и избавляли от «плохих активов» их многочисленных владельцев. Теоретически за этим должен последовать и обратный выкуп этих бумаг банками, но пока до этого далеко.
ФРС постоянно подчёркивает, что будет корректировать свои планы сообразно меняющейся реальности и, как нам кажется, это далеко не формальная фраза. Если ситуация в экономике снова ухудшится, то ещё более ускорится рост неплатежей по кредитам, и резервы банкам очень даже понадобятся. Если финансовые и сырьевые рынки пойдут вниз (что тоже было бы логично), то у многих, вложившихся туда, могут возникнуть проблемы с ликвидностью. Как бы то ни было, но трезвая оценка текущей экономической ситуации в Штатах не выглядит слишком мрачно. Пожалуй, лишь два фактора выделяются красным цветом на фоне зеленеющих ростков. Ситуация с бюджетным дефицитом США по прежнему очень тревожна, а также уровень безработицы остается существенно высоким (9,7%).
Характерной особенностью текущей ситуации является то, что американская экономика по-прежнему приносит мало доходов. Однако, с учетом того, что уровень принятия риска в начале этого года опустился к минимальным историческим отметкам, инвесторам уже не очень интересны к покупке казначейские облигации, дающие низкую доходность. Всё это говорит о том, что ФРС оказывается в щекотливой ситуации: удорожание государственных заимствований и рыночной ипотеки может иметь самые мрачные последствия для всей экономики. То есть поднимать ставку пока рано (высокий уровень безработицы) и держать стоимость денег на нулевых отметках, тоже чревато.
Нельзя забывать, что ФРС во время кризиса оказывала поддержку экономике за счет программ предоставления ликвидности и гарантий (большинство которых уже завершилось), а также прямой покупки ипотечных долговых обязательств на $1,43 трлн. В эту сумму входят ценные бумаги, привязанные к ипотечным кредитам, на $1,25 трлн. и долговые обязательства крупных ипотечных агентств на $175 млрд. То есть уже сейчас ФедРезерв должна начать планирование будущих продаж активов, чтобы как можно быстрее нормализовать баланс, разросшийся за время кризиса до рекордных $2,32 трлн. Таким образом, баланс ФРС останется раздутым на долгие годы, если активы не будут проданы.
График 8. Долларовая наличность и избыточные резервы американских банков.
Источник: ФРС США
Если монетарным властям США так и не удастся в полной мере запустить инвестиционный спрос, казначейство будет размещать все больше долговых обязательств. Это создаст предпосылки для роста инфляции и нового ослабления курса национальной валюты. В конце концов, это приведет к увеличению получаемой инвестором доходности американских гособлигаций, а значит, в какой-то момент США уже не сможет вырваться из долговой ловушки.
Таким образом, Америка может преодолеть внутренний долговой кризис, лишь набрав новые долги. Большой дефицит бюджета и растущий долг традиционно приводят к повышению реальных процентных ставок и, в конечном счете, к ускорению инфляции. В случае с США осторожных инвесторов тревожит не только дефицит на уровне 10% ВВП, но и расходы по будущим социальным обязательствам. Ведь по прогнозам Бюджетного управления Конгресса (CBO) текущая стоимость будущих непрофинансированных расходов на социальное страхование (в рамках программ Social Security и Medicare) в 2009 составляла $46 трлн. Игнорировать и дальше эти колоссальные суммы уже не получается. Поэтому сейчас доходность 30-летних гособлигаций США составляет 4,8%, а двухлетних бондов – менее 1%. Будущую ситуацию может ухудшить грядущая реформа здравоохранения. Предоставление медицинских льгот еще 30 миллионам американцев обойдется недешево. В течение следующих 10 лет реформа здравоохранения может увеличить дефицит на $562 млрд.
Если считать, что объем ВВП США сейчас составляет $14,3 трлн., то антикризисные расходы составили:
в 2008 году 3,53% ВВП США
в 2009 году 12,56% ВВП США
в 2010 году 11,29% ВВП США
Таким образом, если убрать из расчета увеличение дефицита госбюджета, то номинальный ВВП США сократился бы в прошлом году на 12%, что соответствует снижению уровня потребительских расходов до планки в 60%, что соответствует средним показателям за последние полвека. Сжатие расходов потребителей было компенсировано за счет госресурсов – это нормальная практика для кризисного периода, но таким образом нельзя обеспечить долгосрочного роста экономики.
Глава ФРС Бен Бернанке недавно заявил, что его ведомство не собирается продавать государственные и ипотечные ценные бумаги на сумму порядка $1,43 трлн, приобретенные им в ходе кризиса, в «ближайшее время». Возможно, подходящий момент для этого наступит только в ходе реализации exit strategy, когда экономика встанет на ноги, отметил глава ФРС. Таким образом, все надежды инвесторов, обывателей и сильных мира сего сейчас нацелены на скорейший выход экономики США из кризиса, причем в ближайшее время. Примечательно, что в своем выступлении 07 апреля г-н Бернанке впервые за два года не повторил фразу о том, что учетная ставка будет низкой «длительный период». Случайно это или намек на ужесточение политики, нам предстоит узнать в ближайшие месяцы.
Начать уверенно говорить о возможном изменении в американской монетарной политике можно лишь в случае уверенного снижения уровня безработицы или же роста инфляции. Какое-то время подъем инфляции нивелируется слабым спросом на товары и услуги. Именно такая ситуация наблюдалась в США в течение практически всего 2001 г. С одной стороны: чем больше денег на рынке, тем больше их предложение, а значит, ниже их стоимость. С другой - чем больше денег, тем выше спрос на товары и услуги, а значит, и цены на них. Первый фактор работает на снижение процентных ставок, второй - на их рост. Какой из факторов сработает во второй половине 2010 года, будет определяться текущей макроэкономической ситуацией. В период неустойчивого роста, надувание денежной массы не «впитывается» экономикой, и потребление товаров и услуг обслуживается и без того достаточными средствами. Как следствие, новые деньги зачастую идут не на приобретение товаров и услуг, провоцируя рост цен, а используются на накопление - вкладываются в акции и облигации или откладываются на депозит.
Остальной мир
До сих пор мы говорили только об Америке, что вполне логично, ведь в экономике последних десятилетий именно США создавали львиную долю избыточного конечного спроса. У других ведущих мировых держав и сообществ есть своя специфика монетарной политики и свои локальные проблемы. Остановимся на них вкратце.
В Европе главной особенностью является склонность Европейского центробанка (ЕЦБ) к продефляционной политике. Его базовая ставка самая высокая из важнейших регионов, а озабоченность инфляцией самая выраженная. Это объясняется тем, что ЕЦБ находится под преобладающим влиянием Германии, в лице своего центробанка (Дойче Бундесбанка) традиционно борющейся именно с инфляцией, как главной опасностью. Другая особенность Евросоюза: крайняя неоднородность его состава, что делает задачу центробанка особенно сложной. Так, когда в начале века шёл предыдущий кризис, ЕЦБ ослабил монетарную политику, спасая всё ту же Германию от экономического спада, что вызвало надувание жилищных пузырей в Южной Европе. Когда же в 2004-2006 годах центробанк стал ужесточать политику, пузыри стали лопаться, породив серьёзные проблемы в этом регионе. Исходя из вышесказанного, ЕЦБ, вероятно, не будет делать никаких резких движений: ставки останутся в целом на месте (возможны мелкие локальные движения). Возможные текущие проблемы будут гаситься прямым снабжением банков ликвидностью или введением каких-то новых инструментов денежного регулирования. Как при этом будут разрешаться трудности проблемных стран еврозоны – большой вопрос. Ведь ЕЦБ выступает против какого-либо вмешательства в свою «епархию» со стороны МВФ. Здесь опять видна пассивная монетарная стратегия в надежде на то, что страждущие страны еврозоны постепенно самостоятельно будут выбираться из своих долговых ям.
Великобритания, не входящая в Еврозону, также имеет свои проблемы и особенности: дефицит госбюджета, самый большой из развитых стран, а также чрезмерную долю финансового сектора в ВВП. Всё это заставляет Банк Англии осторожничать и при этом делать упор на программу выкупа облигаций ради удержания процентных ставок на сравнительно низких уровнях – рост последних может стать катастрофой для бюджета, ипотеки и многочисленных финансовых активов (включая деривативы), которыми отягощены балансы лидеров лондонского Сити. Потребительский сектор тут ещё более проблемен, чем в США – если в последних долг домохозяйств составляет 130% их реального располагаемого дохода, то в Британии этот показатель достигает 160%: отсюда и озабоченность поддержанием ставок на приемлемых уровнях. Есть и ещё одна особенность – 6 мая тут должны пройти парламентские выборы, причём расклад среди лидеров на данный момент весьма плотный: а в таких случаях Банк Англии обычно самоустраняется на весь предвыборный период – «задраивая люки» и не только не меняя ставки, но и максимально ограничивая выступления своих официальных представителей. Поэтому в Великобритании мы вряд ли увидим что-то интересное как минимум до лета – разве только какая-то экстренная нужда заставит. А пока Банк Англии сохраняет учетную ставку на отметке 0,5%, а объем покупки облигаций на уровне STG200 млрд.
Самая простая ситуация в Японии, где ставка центробанка уже очень давно держится около нуля. Дело в том, что дефляционный кризис там стартовал ещё в конце 1980-х годов, с перерывами продолжаясь до сих пор. Поэтому правительство Японии много лет проводит политику дефицитного финансирования и стимулирования спроса и из-за этого государственный долг достиг уже 200% ВВП. Поэтому тут ни о каком повышении ставок не может быть и речи, ибо рост процента на рынке сделает реальным суверенный дефолт. В стране Восходящего Солнца есть проблемы со старением населения и вытекающие из этого трудности пенсионных фондов, которые в Японии традиционно являются главными инвесторами, в том числе и в казначейские облигации. Соответственно, теперь спрос на казначейские облигации крайне низок. Кабинет министров в отчаянии пытается их рекламировать даже в токийском общественном транспорте, однако, это сильно не помогает. Все это означает, что возможности фискального стимулирования предельно ограничены. Следовательно, на Банк Японии возлагается дополнительное бремя: он должен обеспечивать максимально большую ликвидность и самые низкие ставки.
Пару слов о Китае. Его мощный экономический рост в последние годы подхлёстывался в основном экспортом в США и Западную Европу. С началом кризиса с внешнеторговыми потоками возникли проблемы. Это создало для властей КНР болезненный момент: для социального благополучия нужно поддерживать высокий уровень экономического роста и перетока народонаселения из села в город, поэтому там началась грандиозная денежная эмиссия, которая в первой половине прошлого года была сопоставима по размеру с ВВП страны за тот же период. На какое-то время это породило всплеск внутреннего спроса. Однако впоследствии оказалось, что банки выдали кучу плохих кредитов (т.е. таких, возврат которых под сомнением), а избыточная ликвидность улетела на спекулятивные рынки, породив пузыри на фондовом рынке и в недвижимости. Например, на курортном острове Хайнань за один лишь январь 2010 года средняя цена недвижимости почти удвоилась – многие покупатели, осмотревшие квартиру утром и отложившие решение о покупке до вечера, получали сообщение, что за эти несколько часов квартира уже подорожала! Всё это заставило центробанк начать ужесточать монетарную политику немедленно: была поднята норма резервирования для коммерческих банков, ужесточены условия выдачи кредитов и т.д. Скорее всего, тенденция ужесточения будет развиваться в ближайшие месяцы, хотя китайцы мастера по части гибкости в государственной политике: если со временем мировая экономика снова начнет замедление, то ситуация на внутреннем кредитном рынке может измениться на 180 градусов. Если же рост мировой экономики после кризиса не будет уверенным, власти КНР вероятно скорректируют модель развития своей экономики и путем ревальвации юаня переведут развитие на рост внутреннего потребления. Отсюда можно делать самые разные выводы на темы административно-политических изменений, но монетарная политика уйдёт с первого плана и вообще станет не слишком важной.
График 9. Динамика базовых ставок в Японии, Еврозоне, Великобритании и США.
Источник: ФРС США, ЕЦБ, Банк Англии, Банк Японии
Ну и в заключение о России. Монетарная политика нашего центробанка весьма причудлива. Например, денежная база в начале 2008 года росла на 35% в год; в первый год кризиса динамика ушла в минус на 13% - но Банк России продолжал поднимать ставки, «борясь с инфляцией». Наконец, теперь денежная база вернулась к росту на 48% в год (по состоянию на 1 апреля – и это максимальный темп годового прироста с августа 2007 года), но сейчас уже Центробанк смягчает политику, снижая ставку, прикрываясь снижающимся уровнем потребительской инфляции (на фоне отсутствия роста платежеспособного спроса). Все дело в том, что ни инфляция, ни денежные агрегаты почти не реагируют на ставку рефинансирования Банка России: цены сейчас растут исключительно по причине перманентного удорожания коммунальных благ и энергоносителей, а денежную массу раздуло дорогое сырьё и приток нефтедолларов. Единственное следствие высокой базовой ставки – это изрядная доходность по рублёвым активам, привлекающая в страну спекулятивные иностранные деньги. На наш взгляд, ставку рефинансирования Банк России может ещё пару раз срезать, но эффект от этого будет скорее всего минимальной, так как доходность по депозитам снизится, а кредиты существенно доступнее все равно не станут. В любом случае, участь экономики России в основном зависит от мировых рынков сырья, поэтому говорить что-то о самостоятельной финансовой политике как факторе будущих изменений, как нам кажется, вполне бессмысленно без привязки к внешним источникам заимствования.
График 10. Годовая динамика денежной базы в России.
Источник: Банк России
Подводя итоги
Рассматривая перспективы монетарной политики ФРС, попробуем высказать свое мнение относительно влияния ставок в США на открытые рынки: сырье, валюта, фондовые биржи.
Устранив в 2009 году проблемы дисбалансов в секторе мировых финансов и на кредитных рынках, американские монетарные власти в ближайшее время будут отслеживать стабильность цен в мировой экономике. Низкий уровень инфляции в Штатах (CPI +2,1% г/г; Core CPI +1,3% г/г), на который кивает ФРС, на самом деле таковым уже не является. Если из совокупных показателей годовой инфляции вычесть упавшие цены на дома, то получается, что потребительские цены показали рост на 4,5% г/г.
При этом власти США определенно стремятся с помощью низких процентных ставок удержать оптимизм на своих фондовых биржах. Растущие биржевые индексы создают у многих американцев ощущение богатства, что очень важно в части поддержания оптимизма в части выхода экономики из кризиса и повышения уровня потребительских расходов. Кстати, проанализировав динамику фондового индекса S&P500 за март и первые числа апреля, мы обнаружили следующий парадокс: наш мониторинг показал, что за это время фондовый индекс имел 18 позитивных дневных закрытий торгов, но лишь 5 акций из 500, представленных в индексе, имели аналогичное сильное дневное закрытие. Это свидетельствует о том, что американский рынок акций в последний месяц растет за счет плюсующих фьючерсов, иными словами хвост виляет собакой.
Традиционная разница между дисконтной и учетной ставкой составляла в прежние годы 1%, вместо текущих 0,5%. Вероятно, повысив 18 февраля 2010 года дисконтную ставку на 0,25%, ФРС будет продолжить плавно ужесточать монетарную политику, при этом, не трогая учетную ставку. То есть в условиях восстановления экономики до осени 2010 года ставки будут оставаться на крайне низких значениях, что дает стимул на дальнейший разогрев фондовых и сырьевых рынков.
График 11. Динамика ставок ФРС.
Источник: ФРС США
Однако слишком долго не повышать ФРС тоже не может, так как со временем увеличивается риск развития в США японского сценария, где внутренние проблемные активы загнали внутрь монетарной системы, что вылилось в долгосрочную тенденцию с неясными перспективами выхода. На примере Японии мы видим последствия дефляционной экономической модели, когда инвестиции в бизнес падают, а объемы розничных продаж стагнируют. К инфляционной модели ФРС сейчас также не готова. Но вместе с этим ей нужно разгрузить со своего баланса проблемные структурированные продукты, купленные у банков в период кризиса, а для этого нужно продолжать поддерживать высокую стоимость биржевых и финансовых активов, сохраняя видимость активного роста экономики.
По сути, ФРС оказалось в ловушке: любые признаки восстановления экономики должны сопровождаться ростом ставок (снижение уровня безработицы увеличивает загрузку производственных мощностей, ведет к подъему цен на сырье, что в итоге приводит к росту инфляции), что, в свою очередь, поставит под угрозу устойчивость роста и стабильность фондового рынка. Согласно данным опроса, проведенного в начале апреля, 94% инвесторов прогнозируют сохранение ставок на заседании FOMC 22 июня, и 92% полагают, что ставки не будут изменены и на заседании FOMC 10 августа.
В условиях, когда инвесторы не знают, что произойдет через месяц, самой рациональной оказывается ставка на тренд. В этой ситуации рациональные профессионалы тоже ввязываются в игру, поскольку в противном случае их клиенты не поймут такого бездействия. Владельцы бизнеса тоже не любят смотреть, как доходы проходят мимо. В результате, в период дешевых денег и оптимистичных экономических прогнозов (об этом свидетельствует апрельский Опрос управляющих активами, проведенный BofA Merrill Lynch) происходит чрезмерное накопление рисков. В такой ситуации кажется, что активы недооценены, что создает иллюзию шикарного банкета за чужой счет.
Несомненно, более раннее повышение учетной ставки рынок расценит очень негативно. Но в целом, даже незначительное повышение ставок ФедРезервом во второй половине года не уронит фондовые рынки более, чем 15% ниже текущих уровней. Активные игроки лишь снизят степень принятия риска, и бычье ралли на фондовых биржах сменится фазой консолидации.
Мы все помним, что осенью 2008 года произошло резкое кредитное сжатие. Банки, хеджфонды и управляющие, инвестировавшие в биржевые активы не собственные деньги, при сильных негативных ценовых движениях понимают, что отрицательные финансовые результаты повышают вероятность того, что у них заберут ресурсы. Это вынуждает их продавать активы и уходить в ликвидность. К справедливой оценке стоимости активов и к реальной экономике этот процесс имеет мало отношения. Поэтому мы видели 2-кратное падение биржевых индексов в 2008 году. Это не выгодно ни простым американцам, ни ФРС. Чтобы не допустить этого, монетарная политика США, вероятно, будет ужесточаться (о дальнейшем смягчении речь не идет) в 2010-11 годах очень осторожно и постепенно. Если спекулянты не разогреют инфляцию издержек до неприличных уровней, то Фед может удерживать ставки на нулевых уровнях, как минимум до начала 2011 года.
Источник: itinvest.ru
источник - http://worldcrisis.ru/crisis/739101
katehonДоговор о несокращении вооружений
Типический образец политического стиля Обамы
Согласованный между Российской Федерацией и Соединенными Штатами новый Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ), который должен быть подписан в Праге 8 апреля, призван стать новым этапом в процессе дальнейшего уменьшения ядерных потенциалов обеих сторон и заменить Договор СНВ-1 от 1991 года. Между тем при ближайшем рассмотрении уже опубликованных сведений о содержании согласованного текста договора становится очевидно, что, по сути, «гора родила мышь».
Фактически же, как легко убедиться, условия нового договора сводят любые реально возможные сокращения стратегического ядерного потенциала сторон к полному минимуму и, по сути, представляют собой в значительной мере манипуляцию с правилами засчета боеголовок. Также, условия нового договора полностью упраздняют реальную систему контроля над стратегической авиацией сторон. При этом полностью обходится тема количества неразвернутых боеголовок, не накладывая на них, похоже, никаких ограничений. Таким образом, каждая из сторон, получается, может иметь сколько угодно боеголовок, декларируя их как неразвернутые.
Сокращения по этому договору являются скорее фикцией и достигаются в основном изменением правил подсчета боезарядов, причем в отношении подсчета бомбардировщиков и ядерных зарядов воздушного базирования правила договора носят откровенно махинаторский характер, вводящий в заблуждение общественность.
ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ...Основными согласованными положениями нового договора стала фиксация следующих новых предельных уровней для стратегически ядерных сил России и США:
- 1550 развернутых стратегических ядерных боезарядов для каждой из сторон;
- 700 развернутых стратегических носителей, включая межконтинентальные баллистические ракеты (МБР), развернутые баллистические ракеты подводных лодок (БРПЛ) и развернутые тяжелые бомбардировщики;
- 800 развернутых и неразвернутых носителей, включая пусковые установки МБР, развернутые и неразвернутые пусковые установки БРПЛ и развернутые и неразвернутые тяжелые бомбардировщики.
При этом предусматривается, что каждая из сторон имеет право самостоятельно определять состав и структуру своих стратегических наступательных вооружений, то есть договор не задает жестких лимитов для МБР, БРПЛ и бомбардировщиков.
Вносятся изменения в структуру подсчета ядерных боеголовок на носителях: если количество разделяющихся боеголовок на МБР и БРПЛ засчитывается по правилам подсчета, близким к фактическому числу боеголовок для ракет, то от подсчета зарядов на стратегических бомбардировщиках решено отказаться вовсе и засчитывать впредь каждый бомбардировщик как несущий всего один ядерный заряд.
Формально все это выглядит как значительное (на треть — с 2200 единиц) снижение уровня ядерных зарядов по сравнению с лимитами российско-американского Договора о сокращении стратегических наступательных потенциалов 2002 года, и это можно представить как очередной крупный шаг во всеобщем ядерном разоружении.
Фактически же, как легко убедиться, условия нового договора сводят любые реально возможные сокращения стратегического ядерного потенциала сторон к полному минимуму и, по сути, представляют собой в значительной мере манипуляцию с правилами засчета боеголовок.
АрсеналыДействительно, США на настоящее время имеют суммарно 450 шахтных МБР Minuteman III (суммарно от 550 до 800 боеголовок; на части ракет имеется по три боеголовки, остальные — моноблочные), 14 атомных подводных лодок с баллистическими ракетами (ПЛАРБ) типа Ohio с 24 БРПЛ Trident II на каждой (суммарно 336 БРПЛ по четыре боеголовки на каждой — итого 1344 боеголовки) и 111 засчитываемых как ядерные стратегических бомбардировщиков (93 В-52Н и 18 В-2А) — итого 897 носителей. С учетом того, что развернутыми считаются лишь 12 лодок типа Ohio (еще две считаются постоянно находящимися в ремонте) и лишь 60 бомбардировщиков (44 В-52Н и 16 В-2А), у США сейчас числится всего 798 носителей. Таким образом, американцам по новому договору необходимо сократить всего лишь около 100 носителей.
Предположительно, США сократят лишь 100 наземных ракет Minuteman III и 12 бомбардировщиков В-52Н, причем последние не уничтожат, а лишь переведут в неразвернутые. Более того, по новому договору не будет требоваться даже уничтожения ракетных шахт снимаемых с вооружения МБР, что теоретически позволяет США сохранить на складах и все 100 снимаемых ракет Minuteman III. Здесь уместно отметить, что, несмотря на номинально значительный возраст, все МБР Minuteman III в последние несколько лет прошли капитальную модернизацию с полной заменой твердотопливных двигателей всех ступеней и системы управления, то есть представляют собой практически новые ракеты со значительным сроком дальнейшей службы.
Итого перспективный состав стратегических ядерных сил США по выполнении договора к 2020 году составят 350 шахтных моноблочных МБР Minuteman III, 14 атомных ПЛАРБ типа Ohio с 24 БРПЛ Trident II на каждой (в том числе две лодки неразвернутые в ремонте — итого 1152 развернутые боеголовки) и 111 бомбардировщиков (из них 48 развернутых — 32 В-52Н и 16 В-2А) — суммарно 797 носителей (или 686 развернутых носителей) с 1550 боеголовками по новым правилам засчета.Еще в большей степени это касается России. Россия, по сути, уже выполнила и перевыполнила планируемый к подписанию договор — на момент его подписания наша страна располагает суммарно всего лишь 639 стратегическими носителями (в том числе только 571 развернутым)! В это число входят 367 наземных ракетных комплексов РВСН (59 тяжелых шахтных МБР Р-36МУТТХ и Р-36М2, 70 шахтных УР-100НУТТХ, 171 подвижный грунтовый комплекс «Тополь», 50 шахтных комплексов «Тополь-М» и 18 подвижных грунтовых комплексов «Тополь-М»), 12 ПЛАРБ (шесть проекта 667БДРМ, четыре проекта 667БДР и по одной проектов 941УМ и 955), несущих суммарно 196 БРПЛ, причем из них развернутыми являются лишь восемь лодок (по четыре проектов 667БДРМ и 667БДР, по 16 БРПЛ на каждой — итого 128 развернутых ракет), а также 76 развернутых бомбардировщиков (13 Ту-160 и 63 Ту-95МС). То есть России далее сокращать, по сути, нечего, и скорее перед российской стороной стоит вопрос дотягивания до уровня носителей, определенного договором. Причем за последний с небольшим год суммарное количество российских носителей просело с 809 до 639 за счет массового снятия с вооружения старых МБР и старых ПЛАРБ.
УловкиСобственно, в этом и заключалась причина борьбы вокруг вопроса о количестве носителей, ставшая одной из главных интриг при подписании договора. Российская сторона настаивала на уровне 500—550 носителей, чтобы подогнать их число под естественное сокращение своих стареющих ядерных сил. Американская сторона в этом закономерно заинтересована не была, и, как легко видеть, принятая в итоге цифра в 800 носителей всего и 700 развернутых представляет собой откровенную победу американцев и подгонку под фактический состав стратегических ядерных сил США. При этом США не придется ни изменять структуру своих ядерных сил, ни, как было показано, серьезно сокращать их количественный уровень.
Здесь также особо обращает внимание откровенная хитрость авторов договора с засчетом ядерных боезарядов на бомбардировщиках. Как известно, современные тяжелые бомбардировщики используются главным образом в качестве носителей стратегических крылатых ракет воздушного базирования (КРВБ), и способны нести значительное количество последних. Так, американский В-52Н несет до 20 крылатых ракет AGM-86B, российский Ту-160 — до 12 крылатых ракет Х-55, Ту-95МС — до 16 ракет Х-55 или восемь КРВБ нового типа. Американский «стелсовский» бомбардировщик В-2А официально стратегических крылатых ракет якобы не несет, но способен нести несколько ядерных бомб. Соответственно в арсенале сторон имеется большое количество этих вооружений: в России — до 1000 ракет Х-55, в США — 588 ракет AGM-86B и до 240 ядерных бомб стратегического назначения В61 и В83.
По правилам Договора СНВ-1 каждый советский стратегический бомбардировщик засчитывался как носитель восьми КРВБ, а американский — десяти ракет. Таким образом, стратегические бомбардировщики вносили немалый вклад в общее количество ядерных зарядов, подлежащее учету. Легко заметить, что новые правила подсчета «один бомбардировщик — один заряд», согласованные в новом договоре, представляют собой не что иное, как прямой мухлеж с целью вывести из под сокращений значительное количество ядерных боезарядов сторон. Большая часть арсенала стратегических КРВБ и ядерных бомб попадает теперь вообще в совершенно неучитываемую зону, и теоретически каждая сторона сможет иметь их сколько вздумается. Очевидно, что данное правило засчета выгодно прежде всего США, поскольку при засчете даже на планируемых к сохранению 48 развернутых американских бомбардировщиках по прежним правилам хотя бы по десять крылатых ракет на каждый, США пришлось бы либо полностью ликвидировать все МБР Minuteman III, либо значительно сократить количество боеголовок на БРПЛ Trident II.
Учет и контрольПо сути, условия нового договора полностью упраздняют реальную систему контроля над стратегической авиацией сторон (особенно с учетом возможности для США засчитывать большую часть своих бомбардировщиков как неразвернутые) и создают условия для масштабных манипуляций с числом ядерных зарядов воздушного базирования, а проще говоря, для того, чтобы каждая из сторон имела их столько, сколько пожелает.
Характерно в этой связи, что новый договор устанавливает общий лимит развернутых боеголовок (1550), но при этом полностью обходит тему количества неразвернутых боеголовок, не накладывая на них, похоже, никаких ограничений. Таким образом, каждая из сторон, получается, может иметь сколько угодно боеголовок, декларируя их как неразвернутые. С учетом легальности сохранения 100 неразвернутых носителей (включая вполне боеготовые стратегические бомбардировщики), а также отказа от обязательного уничтожения шахт снимаемых с боевого дежурства МБР, данное обстоятельство позволяет накапливать практически неучитываемый ядерный потенциал. Процесс контроля над вооружениями в итоге превращается в полный фарс. Общее же количество фактически развернутых оперативных боезарядов с учетом авиационных в результате будет (по крайней мере для США) вполне сопоставимо с лимитами Договора СНП 2002 года.
УступкиВ России наибольшее внимание в процессе выработки нового договора привлекали вопросы юридической увязки сокращений стратегических вооружений с ограничением американской противоракетной обороны (ПРО). Как и следовало ожидать, никаких существенных уступок и увязок здесь российской стороне добиться не удалось, и России придется прибегнуть к одностороннему заявлению по данному вопросу при подписании договора в Праге. По моему мнению, значимость данной проблемы в России чрезмерно преувеличивают. В течение десятилетнего срока действия нового договора (то есть к 2020 году) США все равно не смогут развернуть систему ПРО, способную реально угрожать боевой устойчивости стратегических ядерных сил России, а в 2020 году российской стороне все равно придется пересматривать ситуацию и свои обязательства с учетом фактически складывающейся к тому времени обстановки с американской ПРО. Так что откладывание, по сути, данного вопроса и отказ от заведомо бесперспективного бодания с американцами по нему в рамках подготовки нынешнего договора выглядит вполне разумным.
Среди небольших уступок, которые, по известным сведениям, смогла вырвать у американцев российская сторона, следует назвать вопрос о телеметрии. Хотя США в ходе создания своих перспективных систем ПРО, естественно, чрезвычайно заинтересованы в возможности открыто получать телеметрию с новейших испытываемых российских баллистических ракет («Булава», «Ярс» и др.) с целью разработки мер противодействия последним, однако России удалось добиться ограничения раскрытия телеметрической информации только количеством пяти пусков ракет в год. Таким образом, Россия сможет покрыть этот лимит пяти открытых запусков в год запусками своих старых ракет (в учебных либо контрольно-проверочных целях), полностью закрыв телеметрическую информацию при испытательных пусках новых ракет.
Разрушенный паритетОсновной российской проблемой в рамках нового Договора СНВ являются не те или иные его условия сами по себе, а сложившееся уже сейчас серьезное отставание фактической численности российских стратегических ядерных сил от договорных лимитов. Это связано прежде всего с массовым списанием ракет советского периода, ускорившимся в последние годы (особенно с началом списания мобильных ракетных комплексов «Тополь»), без адекватной количественной замены новыми комплексами.
Хотя номинально Россия сейчас производит более 30 баллистических ракет в год (из них 16 являются БРПЛ Р-29РМУ2 «Синева» для переоснащения модернизируемых ПЛАРБ проекта 667БДРМ, около дюжины — наземными МБР «Тополь-М» и «Ярс», а остальные — опытными образцами ракет «Булава» и «Ярс»), однако эти цифры явно недостаточны, особенно в свете быстрого сокращения количества наземных МБР. Дополнительную лепту вносит затягивание программы БРПЛ «Булава», фактическую готовность которой к развертыванию следует ожидать не ранее 2012 года. Кроме того, на мой взгляд, все более очевидной выглядит ошибочность избранной ранее на рубеже веков стратегии упора в развитии стратегических ядерных сил на морскую составляющую, вылившейся во втягивание страны в крайне дорогостоящее и длительное строительство серии ПЛАРБ проекта 955/955А (типа «Юрий Долгорукий»), к тому же еще под неготовую «Булаву».
Начало серийного производства в 2010 году новой мобильной МБР РС-24 «Ярс» (по сути, вариант «Тополя-М» с тремя разделяющимися головными частями) при планируемых темпах ее развертывания не изменит принципиально ситуации — старые ракеты будут выводиться быстрее поступления новых. Особую проблему для боевого потенциала составит намечаемый на 2016—2019 годы вывод по ресурсу 58 тяжелых МБР Р-36М2, каждая из которых несет по десять боеголовок, что сразу сократит число развернутых боезарядов в РВСН почти вдвое. В результате ожидается, что к 2020 году наземный компонент стратегических ядерных сил России составят не более 108 ракет «Ярс», не более 27 мобильных «Тополь-М», не более 95 шахтных «Тополь-М» и 30 старых шахтных УР-100НУТТХ, то есть не более 260 носителей (МБР) с 626 боезарядами. Хотя заявлено о планах создания в России в перспективе новой жидкостной МБР с несколькими боевыми блоками, однако вряд ли ее поступление на вооружение следует ожидать ранее 2020 года.
Развитие морских стратегических ядерных сил России всецело связано с буксующей программой «Булавы» и строительства под них ПЛАРБ серии проекта 955/955А. По оптимистичным подсчетам, следует ожидать сохранения в строю к 2020 году шести наличных ПЛАРБ проекта 667БДРМ (суммарно 96 БРПЛ «Синева») и ввода в боевой состав одной лодки проекта 955 (головной «Юрий Долгорукий» с 16 ракетами «Булава») и до четырех переработанного проекта 955А и его модификаций (суммарно 80 ракет «Булава»). С учетом того, что две лодки проекта 667БДРМ, скорее всего, будут числиться неразвернутыми (в ремонте), Россия сможет иметь на море 160 развернутых носителей (БРПЛ) с 640 боезарядами.
Наконец, в боевом составе российской стратегической авиации к 2020 году, предположительно, будет иметься около 50 бомбардировщиков Ту-95МС и 16 Ту-160 — то есть 66 носителей, засчитываемых как 66 боезарядов.
Итого, по самому оптимистичному варианту, Россия сможет иметь к 2020 году не более 490 развернутых носителей с не более чем 1330 развернутыми боезарядами. Таким образом, перед российской стороной стоит объективная дилемма: либо фактически отказаться от ядерного паритета с США, несмотря на наличие нового договора, либо пересмотреть планы развития своих ядерных сил с целью форсированного производства и развертывания не менее чем 210 моноблочных носителей (скорее всего, «Тополь-М» в шахтном и мобильном варианте). То есть при запуске такой программы где-то начиная с 2013 года России потребуется серийный выпуск дополнительно не менее чем 30 таких ракет в год (то есть выпуск суммарно порядка 50 в год), что будет означать фактически утроение планируемого объема производства ракет серий «Тополь-М» и «Ярс». С учетом того, что в этот же период на том же Воткинском заводе придется вести серийный выпуск БРПЛ «Булава» (темпом не менее 10—12 ракет в год), то неясно, осуществимы ли такие дополнительные планы в принципе по экономическим и производственным возможностям.
Кому выгодноВ целом планируемый к подписанию Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений очевидно наиболее выгоден США, позволяя американцам практически без существенных сокращений сохранить нынешние структуру и основной состав их стратегических ядерных сил. Сокращения по этому договору являются скорее фикцией и достигаются в основном изменением правил подсчета боезарядов, причем в отношении подсчета бомбардировщиков и ядерных зарядов воздушного базирования правила договора носят откровенно махинаторский характер, вводящий в заблуждение общественность.
Концептуально договор представляет собой типический образец политического стиля Обамы, когда за широковещательными обещаниями перемен и возбуждением надежд следуют более чем скромные реальные дела, не меняющие по существу американскую внутреннюю и внешнюю политику. Впрочем, то что Обама не есть «американский Горбачев», было ясно и так, и ожидать от него «подвигов» и уступок горбачевского масштаба в вопросах ядерных вооружений было бы по меньшей мере наивно. Даже если бы Обама и решил встать на горбачевский путь раздачи национальных интересов, то хорошо отлаженная американская демократическая политическая система обладает достаточно эффективными механизмами для недопущения любых чрезмерных загибов лидера государства.
С точки зрения российских интересов новый договор, очевидно, знаменует явную неудачу российского политического руководства в попытке добиться институционализации происходящего сокращения (а по сути, управляемой деградации) отечественных стратегических ядерных сил. Богатые и могучие США, как и следовало ожидать, не пошли на искусственное выравнивание своих стратегических ядерных сил со все более сокращающимися российскими стратегическими силами. В результате Россия стоит перед необходимостью осуществления в предстоящее десятилетие крупных финансовых и ресурсных затрат на модернизацию своего ядерного потенциала и хотя бы минимальное подтягивание его к новым договорным уровням, очевидно, ей невыгодным. Такие затраты неизбежны, если мы хотим сохранить реальный ядерный паритет с США — паритет, ради которого, собственно, Россия и поддержала идею этого договора. Поэтому естественным следствием этого договора о «сокращении стратегических наступательных вооружений» может быть только форсированные развитие и модернизация этих самых стратегических наступательных вооружений в России, а затем, видимо, и в США. Предстоящее десятилетие будет для России десятилетием не ядерного разоружения, а скорее ядерного перевооружения ударными темпами.
Автор: Михаил БАРАБАНОВ
источник - http://odnakoj.ru/magazine/politics/dogovor_o_nesokrashcenii_vooryzhenij/
- 7 комментариев
katehonКредит доверия / Среда, 07.04.2010: Михаил Хазин
- 2 комментария
katehonАлексей Навальный: Как пилят в ВТБ
- 1 комментарий
katehonКавказ - наше дело
«Отсутствие какой бы то ни было кавказской политики у России … говорит о том, что Россия не понимает значения Северного Кавказа для себя»
Анализ ситуации, приведшей ко вчерашним террористическим актам в московском метрополитене, говорит о том, что «кавказская тема» недоговаривается, несмотря на пафос выступлений в защиту естественных рубежей России.
Мессианство, а не поглощение территорий – вот истинный смысл русского национализма.Между тем, многое если не явно, то по крайней мере косвенно предвещало трагедию. В недавней статье Сергея Воронцова сделан объективный анализ ситуации с организованной преступностью в Южном и Северо-Кавказском Федеральных Округах. Картина вырисовывается крайне неутешительная. С точки зрения силовой составляющей, на ситуацию оказывают влияние следующие факторы:
Во-первых, геополитическое и экономическое положение ЮФО и СКФО округа обусловливает их в качестве арены столкновения интересов ряда стран, в том числе исламского мира, которые при реализации политических и экономических целей активно опираются на деструктивные силы - сепаратистски настроенные элементы и локальные организованные преступные сообщества;
Во-вторых, Кавказ – не только пересечение геополитических интересов разных стран, но и точка концентрации исторической межэтнической конфликтности, наложенной на горную топографию;
В-третьих, необходимо учитывать и религиозную особенность, когда мусульманские общины – уммы, - являются не только религиозными и политическими организациями. Ислам изначально носил признаки воинского ордена со своим кодексом чести, но религия далеко не однородна. На Кавказе общины исторически соблюдали приверженность различным течениям ислама, традиционных для этого региона, но с развалом СССР на эту территорию стали активно проникать толкования, которые принято считать «ересью» (ко всему прочему, накладываясь и на локальные домусульманские традиции);
В-четвертых, оргпреступность стала представлять из себя состояние как преступности, так и общества в целом.
При этом достаточно очевидно, что проблемы Кавказа связаны с уходом России из региона. Северный Кавказ всегда выпадал из системы «покорения трудом и словом». Россия вышла на южные рубежи, где постоянно шли межэтнические столкновения (что изначально делало регион «проблемным» звеном), руководствуясь политикой собственной безопасности и на протяжении 60 лет была вынуждена вести тяжелые кавказские войны. Встреча двух миров развивалась по болезненному конфронтационному сценарию. «Буферность» Северного Кавказа происходит из его приобретения по принципу «событийности» и вынужденному подчинению «европейскому вектору». При этом нужно отдавать себе отчет: если регион входит в состав России, мирно или не добровольно, он воспринимается и через встречу православия и ислама, державности и пантюркизма.
ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ...Титульность русской нации, метрополийность ее культуры и ее особого менталитета, стремление не к праву, а к правде, являлась тем цементом, на котором создавалась и стояла империя. И если Запад предпочитал скупать местные элиты, то Россия предпочитала долгий путь «экстернационализма», надежно вовлекая местных лидеров в общегосударственный административный слой, налаживая промышленную и социальную инфраструктуру. При этом на Кавказе уважают и силу (в тысячелетней инерции противоборства воспроизводя отношения «сила-противодействие») - такой силой стало наличие военизированных казачьих поселений, обеспечивающих мир в регионе.
Известный социолог-исследователь наций как «воображаемых сообществ» Бенедикт Андерсон [1] признает, что «руссификация» была удачным инструментом для примирения местных народов империи. Русский национализм - явление «мессианского самосознания» - другого толка, чем «традиционный национализм», который свойственен польскому, грузинскому, литовскому и другим обладателям националистических государств, где националистические лозунги умело подхватывались и разогревались людьми, выступающими под иными идейными знаменами. Русский национализм спокойно принимал в состав России народы на условиях ограниченной автономии.
Русский национализм живет временем реконструкции исторической преемственности православной, духовной цивилизации. Пространственную организацию он традиционно отдавал на откуп государству, геополитика всегда воспринималась не самостоятельно, а приложением к духовности и «почве». Мессианство, а не поглощение территорий – вот истинный смысл русского национализма.
Проблема в том, что это самосознание, или «духовный национализм», на протяжении последних 90 лет старательно вытравливалось коммунистической, а затем и посткоммунистической властью – когда любая идеология объявлена «неконституционной», а разработка национальной идеи просто манкируется…
Мир на Северном Кавказе возможен только при уравнивании прав суверенов с возможностью обращения к «высшему императиву»При этом нельзя не согласиться с утверждением, что «все проблемы России, связанные с Северным Кавказом, не являются естественными, но есть результат отстранения государства от этого региона», как говорит в своем тексте А. К. Дегтярев. Россия потеряло контроль, что повлекло за собой трагедию – в том числе и вчерашние теракты в московском метро.
Если в большевистский период казачьи поселения, регулирующие и примиряющие Кавказ, были заменены жёсткостью режима, то отмена контроля с развалом Советского Союза и последующий период «тотальной либерализации» неминуемо повлек резкий взлет преступности и сепаратизма региона. Ослабление давления государства взорвало ситуацию. С развалом СССР Россия перестала восприниматься центром, бессилие породило переход кавказский республик с равновесных отношений на обращение к «древнему» прошлому, чтобы отыскать в нем основания для причисления «спорных» территорий. Русское население не только осталось без защиты центральной власти, но и было лишено возможности для самозащиты, что неминуемо повлекло его фактический геноцид.
Северный Кавказ не воспроизводит «стандартный» российский геополитический образ, находясь в условиях «чересполосицы», обильной культурными и языковыми барьерами. Геополитическое движение русских без препятствий имело «широтную» равнинную экспансию с созданием подвижных «рубежей». Камень Кавказа выступил естественным препятствием пахарю, дрейф по меридиану стал оборачиваться трансформацией «открытости» русского народа в легитимацию превосходства победившего.
Массовый уход русских с Северного Кавказа произошел в начале 90-е годы, но процесс экспансии горцев на равнину был заложен в пятидесятые годы ХХ века под видом их переселения из неперспективных сел. Горские народы воссоздали свое общество на равнине, обращаясь к горам, как к «родине предков». Чечня, которая являлась форпостом русской цивилизации (многочисленное, компактно проживающее русское население, развитые транспортные коммуникации, образцовое равнинное пространство), превратилась в степной аул, и только русские названия бывших казачьих станиц, напоминают об ушедшем прошлом. Но «Чечня» была во многом сконструирована «глобальным нефтяным бизнесом». Ельцинский голем «сембанкирщины» был отдать все ради персональной выгоды.
Московско-питерский космополитизм, находясь в тени Запада, забыл историческую последовательностью движения на Восток, ставшее самоопределением нации. В обществе распространяется дурная мысль «о духе нестабильности», выстраивая «стройные аргументы» почерпнутые в нетленке Бжезинского «Великая шахматная доска». Поразительна была «откровенность» А. Солженицына: чтобы сберечь себя, Россия должна отступить с Северного Кавказа.
Геополитическая важность Северного Кавказа определяется коммуникационными ресурсами, близостью к Ближнему Востоку, влиянием на процессы в Черноморском бассейне. Кроме того, это российский регион, интегрированный в российскую духовную и политическую общность, и Россия не уходит ни из Европы, ни из Азии. Северный Кавказ несет черты геополитического риска, но за свою безопасность, как и за безопасность тех, кто уже однажды вошел в нашу общность, нужно отвечать.
Оставлять этот регион по совету того же Солженицина не просто глупо, а преступно – с окончательным уходом России (не говоря о потери важной геополитической точки) пожар только разгорится – вспыхнут межэтнические конфликты, наложенные на притязания соседних стран и традиционную политику англосаксов – можно не сомневаться, что «порядок» здесь будет обеспечен только вдоль пути транспортировки углеводородов - напрасно кавказские националисты видят регион в геополитической аморфности.
«Развязать» северокавказский «гордиев узел» можно только воспроизведением исходного геополитического состояния, помня при этом, что вектор уважения в этой зоне симметричен вектору силы. Мир на Северном Кавказе возможен только при уравнивании прав суверенов с возможностью обращения к «высшему императиву».
Кавказ от активного проявления сепаратизма может спасти только наличие русских поселений - казаков, которые должны иметь право на ношение оружия, и уравнивающая всех (эгалитарная) форма управления для конкретного региона. По крайней мере, на том этапе, когда этот регион имеет явно дотационный характер.
* * *
[1] Андерсон определяет нацию как «воображённое политическое сообщество, и воображается оно как что-то неизбежно ограниченное, но в то же время суверенное». Воображаемое сообщество отличается от реального сообщества, потому что оно не может быть основанным на повседневном общении лицом к лицу его участников. Вместо этого, его участники удерживают в своём сознании ментальный образ своего сходства. Нация является воображённой, «поскольку члены даже самой маленькой нации никогда не будут знать большинства своих собратьев-по-нации, встречаться с ними или даже слышать о них, в то время как в умах каждого из них живет образ их общности».
Эти сообщества являются воображаемыми как нечто ограниченное и вместе с тем суверенное. Ограниченное - потому что нация всегда подразумевает существование других наций. Нация - это не всё человечество и специфика ее феномена именно в противопоставлении другим нациям. Суверенное - потому что нации всегда стремятся к автономии. Залог этой автономии - суверенное государство.
Кроме того, нации являются сообществом потому что «независимо от фактического неравенства и эксплуатации, которые в каждой нации могут существовать, нация всегда понимается как глубокое, горизонтальное товарищество. В конечном счете, именно это братство на протяжении двух последних столетий дает многим миллионам людей возможность не столько убивать, сколько добровольно умирать за такие ограниченные продукты воображения».
Разработка своей теории национализма Андерсона связана с его представлением о том, что ни марксистская, ни либеральная теория не способна дать адекватное объяснение этому явлению.
Кирилл Мямлин
источник - http://evrazia.org/article/1295
katehonОсобое мнение / Среда, 24.03.2010: Михаил Хазин, экономист
- 3 комментария
katehonОлег Гигорьев: Еврозона на распутье
- 3 комментария
katehonХазин М.Л.: О белорусском опыте управления
- 4 комментария
katehonУроки Lehman Brothers: программа "Диалог" на РБК-ТВ 19.03.2010
katehonАртель Юрского и мутация мира
Вот интервью с уважаемым мной великим русским актёром Сергеем Юрским. Вчера, кстати, у него был юбилей. Он, как мне кажется, очень точно чувствует проблему культуры и западноевропейской цивилизации вообще, которая сейчас зашла в кризис, тупик с именем "постмодерн".
.
МАТЕРИАЛЫ К СТАТЬЕ:
Сергей Юрский - прославленный артист, он же - замечательный режиссер, он же - талантливый прозаик и драматург, он же - великолепный чтец, он же - один из самых востребованных организаторов и идеологов современной сцены. Он же - "человек-театр".
Сергей Юрский родился в довоенном 1935-м, в оттепельном 1957-м прямо со второго курса ленинградского театрального поступил в БДТ к Товстоногову, в застойном 1978-м переехал в Москву, в 1992-м создал свою "АРТель АРТистов", а в 1999-м, на пороге миллениума, объявил о конце эпохи. Эпоха послушалась и закончилась. Его можно назвать современным стоиком, одним из тех, кто "в наш жестокий век" пытается остаться в гуманистической системе ценностей. Удивительно, но факт: ему это удается! Меняются эпохи, ужесточаются нравы, но Юрский всегда интересен. Кажется, он будет жить ровно столько, сколько будет жить театр.
.
Как идеалист умудряется делать любимое дело на разломе эпох, причем не в одиночку, отгородившись от мира, а в обществе? Как художник может остаться традиционным на территории абсурда? Отвечает Сергей Юрский
.
Сергей Юрский видит историю и страну с предельной жесткостью. Он зафиксировал конец пушкинской эпохи в культуре, ностальгирует по 60м и советской интеллигенции, считает, что реалити-шоу в конкуренции побеждают искусство. Его угнетало вертикальное советское государство, театр-империя, но ему не по душе и современный театр-фирма. Казалось бы, все не так. Как не опустить руки и не впасть в классическое русское отчаяние! Но у Юрского как раз с 90х начался новый мощный творческий период. Откуда такое чудо?
Вы в свое время много говорили о депрессии, которая длилась у вас чуть ли не 22 года. И закончилась, когда началась депрессия в театре, в начале 90х.
Да, примерно так. Личная биография — она не всегда совпадает с общественной. Да, я был человеком социальным, и поэтому то, что происходило вокруг меня, для меня было важно. И то, что начало все это рушиться, для меня было важно. Но рушилась и моя личная судьба — и в смысле здоровья, и в смысле перспективы. Я терял почву под ногами.
Но именно тогда вы поставили своих знаменитых «Игроков XXI» — спектакль, вернувший людей в театры, на который толпы стояли.
И разгромленный совершенно критикой. Уничтоженный. Но вы правы, мне очень было интересно жить в 90е годы.
Почему?
Это было сочетание еще не угасших сил и желания делать. Еще не произошло раздвоения возможностей и желаний. И было чувство независимости от того, как отнесется к нему целый набор людей — начальство, цензоры и т. д. Идею можно было прямо начинать осуществлять. Сперва мне казалось, что я не найду поддержки, должен буду обращаться к десяткам людей, чтобы они это одобрили. Оказалось, что нет, ничего не требуется — предлагаешь и начинаешь делать. Это было действительно освобождение. Сейчас я с печалью наблюдаю, что далеко не все находятся в таком положении. Людям говорят: «Пожалуйста, делай, что хочешь. Только у тебя есть на это средства?» — «Я вот как раз к вам хотел обратиться». — «Ну?» И начинается: чтобы иметь средства, надо дружить, а чтобы дружить, надо притворяться, а начав притворяться, уже ничего не сделаешь. Зависимость возникла снова, и очень серьезная. Уже от других вещей. Теперь много новых страхов. Страх сделать не то, страх разориться, потерять уже завоеванное, без которого жить невозможно. Но я думаю, что мне посчастливилось — я проскочил.
Как вы боретесь с отчаянием?
Просто. Во-первых, с определенного времени я совершенно ясно понял, что уныние и отчаяние — это грех. И нужно себе говорить: это — грех. Я продолжаю отчаиваться, но я уже сказал это слово — «грех», а грех надо замаливать. Это первое. А второе — я полагаю, есть много людей, которым в данный момент хуже, чем тебе, и они, эти люди, недалеко. Далеко — это само собой. Подумать страшно, что сейчас происходит, скажем, в Северной Германии или в Англии. Вот сейчас, вечером 10го числа. Ужасно! По колено в воде стоят — залило все на фиг, а ведь не лето. Ладно, они далеко. Но просто включить радио и послушать последние известия, представить Чечню и сказать себе: страшное дело творится. Значит, либо нужно взять на себя ужас всего мира и сразу повеситься, либо начать думать и действовать, но уже не упираясь в себя. Посмотреть еще ближе, не на Чечню, которая за две тысячи километров, а на своих родных. Мы же даже не представляем себе, как у человека болит голова. Я не помню, кто сказал эту фразу: «Все можно понять путем науки, фантазии, искусства, но нельзя понять, как у другого болит голова».
В перерыве можно снять каску, но не грим
В 90е годы исчез пафос театра как некоей идеологической площадки…
Да, его поставили на место развлекательного учреждения.
Что сейчас, по-вашему, востребовано, что вы предлагаете?
Желание активизировать зрителя, желание диалога во время действия. Для меня цель — не объединять зрителей, они объединяются, это уже так задано, в аплодисментах. Самое важное — это разъединить людей, массу, которая, толкаясь плечами, входит через двери в театр, садится рядом и дышит друг на друга. Должен остаться человек наедине не с действием, а с самим собой. Вот это обращение к себе через сочувствие к тому, что происходит. В этом, мне кажется, остается высокая миссия театра как творения, а не как дизайна. И сам человек производит акт творения в себе нового понимания, нового взгляда, улыбки, смеха. Вот в идеале что такое сегодняшний театр.
В 99м году вы объявили о конце эпохи.
Не вообще эпохи, а пушкинской эпохи. Конец эпохи был, естественно, — Миллениум. Это не я объявил. А я объявил, что кончается пушкинская эпоха нашей культуры, и получил много возражений и нареканий. Но вот прошло семь лет, и я могу это повторить, потому что я это наблюдаю.
Где слом и что меняется?
Язык. Смысл слов, шкала ценностей в нашей стране. Пушкинская эпоха — это же не всемирная эпоха. Ведь для мира Пушкин не является генералом. Вот 200летие отметили, и окончательно стало ясно, что, допустим, Татьяна Ларина — это выдумка или что-то древнее. Ну, написал и написал гениальный человек, но, вообще говоря, это его цензура заставила написать Татьяну, а так бы он и писал все время «Гавриилиаду» — вот сегодняшнее сознание. Как ни приспосабливай, но нынешняя культура не приемлет этого всего. Актерского искусства, моей профессии, больше фактически нет, она существует только на каких-то участочках, на кочкахчего-то растет. А, вообще говоря, человек может сказать: «Я решил сыграть роль. Сейчас для меня напишут сценарий, и я сыграю». Сыграй. Только профессии нет, она кончилась. Потому что мы всем человечеством зашли в целый ряд тупиков, которые на сегодняшний момент непреодолимы.
Что это за тупики?
Да хотя бы тупик времени. Что хотело выиграть человечество благодаря гигантскому уму своему и техническим возможностям? Время, скорость. Давайте построим скоростные дороги! Три часа будем в Питер ехать и обратно. Потрясающе! И что мы выиграли? Мне часы надо починить, но я знаю, что в будний день к мастерской не подъехать, а в субботу-воскресенье там закрыто, — значит, надо дойти пешком. Что я сделаю? Я поеду в театр — тут у меня есть стоянка, — оставлю машину и пойду пешком. Но там же нет перехода — значит, я обойду. Так когда же мне нужно выехать, потому что он же закроется на обед? Это я говорю про часы. Ну, без часов проживешь. А самолет, который перенесет тебя в Гавану? Быстро перенесет. Но ведь человек за неделю должен думать, как он доберется до Шереметьево. Если это будний день, за сколько часов я должен выехать? И как там меня будут проверять, и сколько я должен заполнить всех бумаг и разрешений? Оказывается, куда-то время утекло. Я уж не говорю о том, что в XIX веке люди очень мало тратили времени на то, чтобы, пусть в плохой шинелишке, дойти от дома до работы. Да, мерзли. «Боже мой, 30 минут я иду!» — это несчастные какие-то там. Хотя в основном старались все-таки, чтобы поближе. Ну, 30 минут! Сейчас во всем мире два часа дороги от дома до работы считается нормой. Да, в машине в комфортной, допустим, а еще хуже — в автобусе, а еще хуже — в метро с пересадками, но два часа в день в одну сторону, а потом обратно два часа!
Вы хотите сказать, что прогресс обессмысливает время?
Конечно! И в мозгах происходит то же самое. Я, может быть, катастрофически настроен, но я вижу это каждый день, мне очень страшно.
А что происходит с театром в этом конце эпохи?
Театр превратился в шоу. Нашей профессии нет. Есть другие профессии: танцора, певца, музыканта, пантомимиста, звезды, шоумена — много разных профессий.
И как, по-вашему, будет развиваться ситуация?
Я думаю, если общество не станет совсем тоталитарным, некоторая альтернатива будет оставаться. Но это будет как то, что я видел в Праге, где универмаги работают и всякие магазины западные, а человек сидит в мастерской в центре города в полуподвале и клепает специальную посуду для кофе. И его отец клепал, и его дед клепал. И его, слава богу, не трогают, пусть клепает.
То есть и театр тоже обречен стать такой туристической достопримечательностью?
Он уже ею стал. Может быть, еще останется вкус у определенной части общества к живому театру, к живому контакту. Я не представляю себе, что бродвейские театры, которые играют три года подряд одно и то же, — это живой театр. Такое у меня было впечатление, скажем, от спектакля «Лысая певица» в театре «Ла Юшетт» в Париже. Это давно было, я тогда вообще впервые был в дальней загранице, и меня очень заинтересовал Ионеско. Но это был совершенно мертвый театр, в котором сидел мертвый зритель. Три тысячи уже какое-то четырнадцатое представление, сидят люди, смотрят, ничего не понимают, что происходит, актеры — тоже. Но машина крутится. Вот как это может быть? Они поставили это в 53м году, был успех, и вот в 66м я смотрел все там же все тот же спектакль. Актеры уже сменились, выдержать нельзя — это же сколько можно?
В съемках "Лысой певицы" участвуют все Юрские: жена Наталья, дочь Дарья и Сам
Репетиция
— А теперь подскажите мне, что делать с лысой певицей?
Юрский заканчивает постановку телеспектакля для канала «Культура» по знаменитой абсурдистской пьесе Эжена Ионеско. Как раз в перерыве мы и разговариваем. Маленький зальчик в театре Петра Фоменко. Актеры, операторы, редакторы, ассистенты — все толпятся. Юрский в ослепительной каске пожарного играет две главные роли сразу: одну в пьесе, другую на площадке. Он режиссер-постановщик.
— Это же триллер, — говорит кто-то из актеров.
— Так, правильно. Играем триллер, — Юрский доволен общим пониманием задачи.
Играется очередная сцена. Дубль два.
Пожарный, то есть Юрский, стоя в дверях:
— Да, кстати, послушайте, что это за лысая певица? Да, лысая певица.
— Не знаю, первый раз слышу.
— Да, ну ладно. До свиданья.
— Удачи вам и удачного вам пожара!
— Надейтесь, надейтесь! Это наше общее дело.
Из монтажной кричат «Снято!».
— Получилось?
— Еще дубль. Штора взлетела. Как будто кто-то заглянул в дверь.
— Так это и была, наверное, лысая певица…
Пожар - это наше общее дело, считают Ионеско и Юрский
Знаете, я как-то не верю в смерть театра.
В смерть театра я тоже не верю. Театр есть отражение жизни в формах самой жизни. Сегодня на сцене, бывает, формы жизни нарушают и говорят: ну, покрасим человека поперек, поставим ему глаз вдоль, то есть как на картинах Пикассо. Честно говоря, мне это не интересно. По-моему, это уже не театр, это шоу, живые картины. У нас знаете кто самый страшный соперник? Самый страшный и самый подлый — я бы его задавил? «Дом-2». Реалити-шоу. Потому что это подглядывание в щелку за другими людьми. И это оказывает страшное влияние. Когда это делается художником, он, как Бергман, выворачивает себя наизнанку, но он сам очень талантлив, и эти внутренности имеют некое всеобщее значение. Театр в какой-то мере этим и занимается. А вот реалити-шоу, где за большие деньги можно купить реально снятое убийство или реально снятые пытки… Ведь дело не во вкусах, дело в том, что тот, кто это смотрит, желает этим насладиться. Это уже люди вне социума, хотя они служат, к примеру, в банках, имеют семью. Но это люди, вообще говоря, годящиеся только на одно — на уничтожение. А их уже довольно много.
То есть реалити-шоу совершает какую-то циничную подмену театральной идеи и оказывается воспринято цинично измененным обществом?
Совершенно верно. Можно все это назвать одним словом — «мутация», то есть невозвратное изменение самого существа. Я думаю, что примерно 99й год, Миллениум, определил эту мутацию. Вспомните нападение «Аль-Каиды» на Нью-Йорк. И раньше были камикадзе, жертвователи своей жизнью по приказу или во имя идеи. Но вот с такой холодной подготовкой на смерть, с полным отсутствием варианта выживания при уничтожении других людей — это уже достижение XXI века. А в нашем масштабе — да, пушкинская эпоха кончилась. Этот дружеский разговор, эта доверительность без желания поразить эффектами, а с желанием поразить поворотом мысли — это все в прошлом.
Вы один из немногих режиссеров, которые решаются ставить на русской сцене абсурд. Почему?
Да, абсурд мне действительно кажется хорошим инструментом. Я бы вам предложил посмотреть мой последний спектакль в Театре Моссовета, «Предбанник». Произносимое слово в буквальном виде не входит в уши, это всегда было. Но глухота развивается в разной степени. Бывает, что люди недослышат друг друга, а бывает, что не слышат вообще, то есть кризис, полная глухота. Сейчас мы на грани полной глухоты. Напомню фразу из спектакля. «Сейчас слова потеряли свою силу, слова потеряли смысл. Достучаться до людей можно только чем-то очень громким и ритмичным» — это последние слова пьесы. «Поэтому я просто задаю ритм — и это все», — говорит один из героев пьесы.
Абсурд — это вовсе не чепуха и не свобода говорить что попало и в каком угодно порядке. Абсурд этим играет. Переставляет слова. Но с какой целью? Чтобы остановить полное невнимание партнера по разговору. Это такая провокация. В театре актеру обеспечено некоторое добавочное внимание, потому что деньги люди заплатили — значит, ну что же, я буду сидеть, есть мороженое, надо хоть какое-то время посмотреть, чего они там делают. И тут задача состоит в том, чтобы заставить сказать: «Чего-то не то говорят, что-то не в порядке. Неровный слог. Он что-то другое хотел…» — и ухо приоткрылось. И тогда можно завести диалог. Абсурдом можно действовать гораздо быстрее, чем в последовательном классическом изложении чего бы то ни было: мыслей, сюжета, развития характера. Можно действовать рывком, монтируя вещи, которые вроде бы не совпадают, свинчивать то, что имеет разную резьбу. И вот под этот визг есть некоторая надежда, что мы вступим в полосу внимания. Не поддадимся той ужасной ситуации толпы, которая в театре сидит потому, что жена сказала: «Что-то мы ничего культурного не смотрим. Вот шумят про это дело — пойдем посмотрим. Тем более там билеты дорогие — значит, эточего-нибудь да стоит». И вот человек сидит, и ему безумно скучно. Отсюда такой успех скучного театра, которого зритель на самом деле не желает, в котором только эстеты говорят: «Нет, это прелесть. Представляете, ни одного движения, ни одного слова, он просто сидит совершенно голый и ничего не делает. Это элегантно, мощно, в этом столько одиночества».
Так ведь «После репетиции» Ингмара Бергмана как раз и начинается с того, что вы несколько минут в полной тишине сидите за столом и перелистываете книгу. И зал взрывался аплодисментами.
Это вам показалось, зал не взрывался. Никогда не взрывался. Да, мне очень нравился этот спектакль, очень нравился. Но, во-первых, Бергман, конечно же, великий модернист и самокопатель. Во-вторых, там был поразительный фокус — это «ничего» происходило не в небольшом театрике для эстетов, а в громадном зале, на совершенно пустой сцене. Это контртеатр, это как бы зайти с другой стороны театра. Оно и называется «После репетиции». Это театр, где нет зрителей, актеры разошлись, — пусто, и уже мертвецы начинают появляться. Это контригра — очень интересно, но как исключение. Эта эстетика — не мое знамя. Я Бергмана уважаю. Но не скажу — люблю, потому что у него нет одного качества, без которого я театра не чувствую, — юмора нет. Он так страшно шутит иногда. Он эксцентричен и шутит, но очень страшно, без юмора.
В спектакле "Провокация" (театр "Школа современной пьесы") Юрский провоцирует публику дважды - как актер и как режиссер
Такого, как в вашем Остапе Бендере, когда не только смешно, но удается и глубинукакую-то создать?
Мне кажется, что объема нет, когда нет юмора. Комедия, юмор — это взгляд на себя, некоторое схождение с подмостков гордыни: объем. И гордыня, и пафос могут присутствовать, но если есть еще и юмор, тогда это объемная вещь. И живая. Я вот попытался читать последнюю изданную книгу Бергмана. И оставил ее в стороне, пусть лежит. Он умер, будем его вспоминать, будем кланяться. Но там шизофрения какая-то.
Юрский - Бендер. Смешно - это когда на самом деле очень грустно
В вашей повести «Чернов» — вы написали ее еще в 70х годах — есть замечательный диалог: сын говорит отцу о том, как прекрасны проигравшие…
Да. А успешные люди похожи на надутые пузыри, которые все больше раздуваются. Он, конечно, больной мальчик, но он говорит очень серьезные вещи.
Это кажется чем-то вроде вашего кредо. А сейчас что для вас поражение, а что — победа?
Сейчас это все еще больше обострилось. Тогда это было предположение и несколько болезненный взгляд. Потому что сам отец, Чернов, был человеком раздвоенным. Сначала в чем-топобедитель, потом пришло поражение, потом совесть не мог преодолеть. Ну, в общем, тот, кто и называется мыслящим интеллигентом 60х годов, со всеми положительными и отрицательными свойствами.
Викниксор в "Республике ШКИД" - это аристократ-романтик. Тоже, в общем, смешно
Для которого в итоге его самая большая победа оборачивается самым большим поражением. Ведь внешне он получает все пряники: поездка за границу и все такое.
Получает, да, но оказывается, что надо заплатить за это чем-то важным. А самое главное, что тогда, в 60е годы, все-таки было… боюсь в возвышенность впасть… Тогда в нашей стране как никогда, мне кажется, было развито христианское чувство.
В 60е годы?
Да. Когда никто не ходил в церковь, не крестился, когда Бог, само собой, полагался несуществующим. В основном это была страна атеистов. Но внутри существовал тот самый истинно христианский моральный абсолют, который заставляет людей думать о другом как о ближнем, поступать так, как хотел бы, чтобы поступили с тобой. Те, кого называют шестидесятниками, обладали этими самыми качествами. И сейчас, когда мы смотрим фильмы того времени, поражаемся тому, что эти безбожники, вообще говоря, истинные христиане.
Володин и все, что сделано по Володину: «Старшая сестра», «Осенний марафон», «Назначение», «Дульсинея Тобосская». Маканин и его герои, которые мучаются: «Что-то мне как-то везет». Как этот рассказ называется, «Алимушкин»? Забыл. Там герой говорит: «Что-то мне все везет, и с женой повезло, и зарплату прибавили, и за границу посылают — мне везет, а у того, другого… и болеет он все время. Слушай, может, это я от него что-то отобрал?.. Надо пойти его навестить,что-то для него сделать». Это сейчас нельзя представить! Было некое чувство существования истины как Бога. И что же ценилось в искусстве? Достижение этой истины. Молодые люди — мы, ну и не только мы, а и следующее поколение — очень хотели найти путь к истине. ПриехалЖан-Луи Барро и читает лекцию — протолкнуться нельзя. Эдуардо де Филиппо, уже состарившийся, уже, в общем, равнодушный ко всему, — мы будем и его слушать. Вышла книга Брука — мы будем ее читать не потому, что шум идет, а потому, что мы узнаем, как двигаться к театральной истине, к общей истине. А сейчас успех — единственное мерило, популярность, богатство — вот этот набор.
Да, но есть и абсурд.
А абсурд именно в том, что это все ясно прописано в том же Евангелии — вещи, которые опадают, как цвет: придет осень, и все сгниет. А тогда Евангелие не читали, а действовали именнопо-евангельски. А теперь вон все ходят колокола слушают, земные поклоны бьют. И с ними не хочется быть в одной компании. Нет, не хочется.
Вы очень много гастролируете. Был момент, когда чуть ли не 50 городов России объехали за год.
Было. Было. Было. Сейчас уже меньше надо. Не то здоровье.
Ваше знание о России совсем другое, чем знание политическое, экономическое. Какое-тоочень сокровенное. Вы можете что-то сказать о стране вне Питера и Москвы?
Могу сказать. Это другая страна. Сейчас — менее, потому что театр очень подорожал и в неговсе-таки ходят люди успешные. А раз они успешные — значит, они все бывали и в Москве, и в Питере, и за границей. Они все уже глобализированы. И в этом смысле это некий круг. Тот зал, который я знал в годы Советского Союза, тоже был един, но в другом. Тогда были объединены тем, что читают «Новый мир», интересуются «Литературной газетой», достают Пастернака, сомневаются, так ли уж хорош Бродский — тогда это было непонятно. Это не был глобальный мир, это был мир советской интеллигенции со всеми ее слабостями и несгибаемостью. Это были люди с зарплатой от 120 до 250 рублей, этот слой был везде: Магадан, Сарапул, Ижевск, Ташкент. А теперь другой слой, вот этот самый, глобальный. А так как они все были за границей и посмотрели, что там является искусством, — значит, мерка у них, скорей, оттуда идет. И мы вышли на мировую арену и кажемся иногда с этими всеми вещами нашими очень наивными и отсталыми.
Тогда чем особенна русская провинция?
Русская провинция имеет один недостаток. Недостаток ужасный. Она себя называет провинцией. Она обидчива. Я с этим сталкивался не раз. Это было и тогда, остается и сейчас: «Смотри, небось, в Москве не стал бы этого делать, а с нами можно!» Говоришь: «Вы полагаете, мы вообще иначе играем в Москве или я не тот текст говорю?» — «Да нет, не это, но… видно же, видно». Именно это превращает провинцию в плацдарм для разгула халтуры, потому что актеры действительно начинают говорить: «Ну что они понимают?» Но я многократно объездил всю страну, и я знаю, что там понимали точно так же. Вот эти люди, которых искусство разъединило так, что каждый остался один среди толпы. Когда с ними разговариваешь, они все высшим образом понимали, понимали лучше, чем автор, лучше, чем актер, который это исполняет. И такие люди были по всей стране. У нас была интеллигентная прослойка: мыслящая, психологически активная, терпеливая, несгибаемая. Была.
Вы как-то сказали, что всегда старались не идти в толпе: когда модно было быть шестидесятником, вы вышли из шестидесятников, когда модно было быть русским, вы стали евреем, модно было быть евреем — вы стали русским. Кем вы НЕ являетесь сейчас?
Не являюсь? Я не являюсь общественным деятелем — вот кем. Потому что я был человеком общественным. Я всегда хотел работать артельно, что мне в большей или меньшей степени удавалось и удается до сих пор. Из всякого коллектива, в котором я работаю, я стараюсь создать артель. Что такое артель? Это люди, которые собираются сделать определенное дело. Они не дают клятву на всю жизнь, что мы всегда будем вместе. Просто мы делаем это дело, мы им увлечены. Это демократический коллектив, в котором нет иерархии.
А как вообще устроен театр — театр-империя, театр-артель…
Вот в империи я служил, но это была империя при идеальном просвещенном императоре Товстоногове (Большой драматический театр в Ленинграде. — «РР»). Империя — вещь опасная. Потому что чуть-чуть не тот человек или чуть-чуть человек изменился, потерял какие-то качества или приобрел излишние — и империя становится невыносимой.
И когда все стали создавать свои театры, вы создали АРТель.
АРТель, да. Это фактически была формулировка того, чем я занимался и раньше. Потому что мои спектакли в театре Товстоногова — это тоже была артель. И это-то и раздражило Георгия Александровича, потому что он, как я его ни убеждал, недопонял и думал, что это создается другой театр, который может стать соперником. А на самом деле это было временное содружество людей увлеченных и умеющих делать данное дело, а вовсе не другой театр, который будет соки из этого театра сосать.
Артель или империя — это как-то соотносится с эпохой, с историей?
У нас все государство было — египетская пирамида: верховный начальник, потом меньшие начальники. В каждой области искусств свой назначенный генерал. В поэзии — Пушкин, в критике — Белинский. В театре — Станиславский и Немирович-Данченко. И выход был запрещен.
То есть театр-империя точно воспроизводил…
Государство, государственную форму, конечно! А государственная форма была патерналистская, потому что глава государства есть отец всех. И в театре был этот патернализм. А теперь театр — фирма. Это современно, но для меня как-то холодновато: дескать, мы вам платим столько — вы обязаны то-то; если вы не сделаете то-то, то вам будет то-то. Я этому противопоставляю попытку существовать артелями.
Фотографии: Юрий Козырев/NOOR для «РР»; Михаил Гутерман, РИА НОВОСТИ
- 1 комментарий
katehonНе поленитесь - прочитайте. Очень цельный анализ.
.
Данная публикация представляет собой расширенную авторскую версию доклада социолога Андрея Фурсова на круглом столе «Опричнина и опричная идея: мифы и историческая действительность» в Институте динамического консерватизма.
.- Скоро подует восточный ветер, Уотсон.
- Не думаю, Холм. Очень тепло.
- Эх, старик, Уотсон. В этом переменчивом
веке только вы не меняетесь. Да, скоро
поднимется такой восточный ветер,
какой ещё никогда не дул на Англию.
Холодный, колючий ветер, Уотсон, и,
может, многие из нас погибнут от его
ледяного дыхания. Но всё же он будет
ниспослан богом, и когда буря утихнет,
страна под солнечным небом станет чище,
лучше, сильнее.
.
А. Конан-Дойл. Его прощальный поклон
.
.
И от ветра с Востока пригнулись стога,
Жмётся к скалам отара.
Ось земную мы сдвинули без рычага,
Изменив направленье удара.
В. Высоцкий. Мы вращаем землю
Опричнина — ключевое событие русской истории последних пяти веков. Именно она заложила фундамент той уникальной формы власти — автосубъектной, — которая мутировала, слабела, возрождалась, менялась и почти при каждой серьёзной смене не только оставалась самою собой, но и приобретала всё более чистую, свободную от собственности и «классовых привесков» (В.В. Крылов) форму — la plus ca change, la plus c'est la meme chose («чем больше меняется, тем больше остается собой»).
Более того, опричнина стала не только фундаментом, но одновременно и эмбрионом этой власти, которой суждено было развиваться по схеме «преемственность через разрыв».
Наконец, опричнина подарила русской истории один из её главных (неглавных больше) принципов — опричный, который, отрицая княжебоярский принцип, оттолкнувшись от него, породил принцип самодержавный и таким образом оформил и, если угодно, замкнул триаду, придав обоим принципам самостоятельный характер и заставив их жить собственной жизнью. И в этой собственной жизни каждого принципа именно опричный связывает самодержавно-национальный («народный») и олигархический (княжебоярский) принципы и в известном смысле снимает (в гегелевском, диалектическом, смысле) противоречия между ними.Опричнина, как и её создатель Иван Грозный, — оболганное явление нашей истории, порой сознательно, порой от непонимания. Оболганное как большими мастерами науки и литературы (например, на первых страницах замечательного романа А.К.Толстого «Князь Серебряный» мы сталкиваемся с некими мерзавцами, коими оказываются опричники. Конечно же, среди опричников, как в любой «чрезвычайке», хватало «биологических подонков человечества» (И.Солоневич), но суть-то явления ускользнула от «второго Толстого». Как ускользнула она и от мелкой шантрапы от тех же науки и литературы, а теперь ещё и кино (достаточно вспомнить фильм «Царь»).
В докладе я хочу остановиться на нескольких вопросах:
1) опричнина как историческое явление, его корни — они столь же необычны, как сама опричнина;
2). фактическая сторона дела — очень кратко, основные вехи;
3) суть опричнины, её причины, последствия — кратко-, средне- и долгосрочные;
4) опричный принцип русской истории в противовес олигархическому и самодержавному, с одной стороны, и институциональному, с другой;
5) реализация опричного принципа в русской истории;
6) «грозненские» (Иван IV, Сталин) и «питерская» (Пётр I) версии опричнины;
7) нужна ли и возможна ли в России сегодня (или завтра) новая опричнина (неоопричнина) или, точнее, нужно ли и возможно ли возвращение опричного принципа в той или иной форме, и если да, то какова может быть цена.
А. Васнецов. «Оборона Москвы от хана Тохтамыша. XIV век».
.
В. Васнецов. «Царь Иван Грозный».
Н.Неврев. «Опричники»
.
И.Тихонов. "Опричник".
Древнерусская книжная миниатюра "Иван Грозный принимает послов из Сибири".
.
.
.
.
источник - http://www.dynacon.ru/content/articles/381/
- 3 комментария
katehonИск к Moody's и S&P – угроза всей Системе
12:45 12.03.2010Устойчивость любой системы опирается не только на писаные законы, положения, институты и так далее, но и на некоторые неявные, принятые, так сказать, консенсусом, базовые принципы.
Иногда они носят этический характер («Не убий»), иногда – заменяют законы (в СССР до 1978 года статус КПСС не был подтвержден юридически, до 1964 года руководитель партии имел и государственный пост, а вот с 64-го до 77-й годы – это была чистая «привычка»). Иногда такие неявные принципы решают институциональные вопросы, например, ключевым элементом экономики США (а в последние десятилетия и мира) являются рейтинговые агентства, которые не только определяют стоимость кредита (то есть, фактически, прибыль) для практически всех мировых компаний, но и обеспечивают работой консалтинговые и аудиторские компании.
Более того, сегодня рейтинговые агентства еще и системообразующий элемент всей мировой финансовой системы, поскольку она не может существовать без качественной оценки финансовых рисков как конкретных инструментов рынка, так и их эмитентов. Альтернативы этой системы просто не существует: доля финансового сектора в мировой экономике за последние десятилетия резко выросла (еще в 60-е годы прошлого века доля промышленности в экономике США составляла не менее 60%, сегодня она меньше 20) и его сокращение вызовет поистине апокалиптические последствия.
При этом к самой идее рейтинговых агентств изначально было некоторое количество претензий. Главной из которых было то, что за определения рейтинга платит сам «рейтингуемый». То есть, в систему была заложена высокая вероятность коррупции. Тем не менее, эта система действовала и поставить ее под сомнение было невозможно: респектабельность и адекватность крупнейших рейтинговых агентств была краеугольным камнем всей репутации современной финансовой системы.
И вот, о ужас, новость: Прокуратура Коннектикута подает в суд на Moody's и S&P.
Генеральный прокурор штата Коннектикут Ричард Блюменталь (Richard Blumenthal) подал в суд на рейтинговые агентства Moody's Investors Service и Standard & Poor's. Прокурор обвиняет инвестиционных аналитиков в присвоении некорректных оценок сложным инвестиционным продуктам, которые вызвали экономическую рецессию в США. Возбудить подобное дело позволяет законодательство штата о свободной торговле. Прокурор Блюменталь требует от рейтинговых агентств уплаты штрафов, размер которых может достичь сотен миллионов долларов США.
Причем это не первое действие такого рода: несколько месяцев тому назад аналогичное деяние совершил прокурор штата Огайо. Но тогда можно было заподозрить, что это какой-то сбой системы, за которым последует жесткое наказание (как наказали весной 2008 года губернатора штата Нью-Йорк Элиота Спитцера, который раньше времени вытащил на поверхность ситуацию с реальным состоянием дел со страхованием финансовых рисков). Однако наказания прокурора Огайо не последовало, а затем, как мы видим, у него появились последователи…
Как говорил известный исторический деятель: «Это будет посильнее «Фауста» Гете». Тогда, впрочем, это была злая ирония в адрес несколько поисписавшегося классика пролетарской литературы, сейчас же я говорю это совершенно без шуток. Да, разумеется, процессы будут идти долго, но в США – прецедентное право, как только хотя бы один процесс будет выигран – вся финансовая система пойдет «псу под хвост», колоссальное количество деривативов, которые только и поддерживают устойчивость современных финансов, можно будет сразу и разом выкинуть на помойку.
Ну, скажут апологеты финансовой системы, «они» в жизни не докажут, что рейтинги присваивались неправильно. А вот тут-то кроется серьезная ошибка. Напоминаю, что сразу после революции, суды в России (еще даже не СССР) действовали исходя из принципа «революционной целесообразности». А в США судья принимает решения единолично, исходя из принципа (как он его понимает) «общественной целесообразности». И если он решит, что система деривативов ставит под угрозу (например, из-за обесценения активов местных пенсионных фондов) конкретное сообщество, в котором он проживает и в котором его избрали судьей, то он может принять решение просто по результатам деятельности. Высокий рейтинг таким-то бумагам давали? Давали. Деньги у них за это брали? Брали. Бумаги обратились в прах до того, как рейтинги были снижены? Да. Виновны. Точка.
Да, конечно, будут и апелляции (в том числе и со ссылками на необходимость поддержать финансовую систему), но если такие иски рейтинговые агентства будут проигрывать «на местах» массово, то никакой верховный суд их не спасет. В конце концов, реформы Рузвельта в 30-е годы тоже пытались оспаривать, но тот же верховный суд США принял Соломоново решение: да, закон был нарушен, но другого выхода не было. «Точка, и ша!»,— как говорил герой одного художественного произведения моей молодости.
Иными словами, принятие исков к рейтинговым агентствам к рассмотрению – это подрыв краеугольного камня, на котором базировалась последние десятилетия американская и мировая финансовая система. И даже если эти иски удастся снять, затянуть, замолчать – свое дело они уже сделали. Той самой общей веры в устойчивость и надежность СИСТЕМЫ, без которой ее быть просто не может, уже нет. А значит, нам придется строить новую систему, нравится это всем или нет.
Михаил Леонидович Хазин
Российский экономист, публицист, политологСПРАВКА KM.RU:
Moody’s — международное рейтинговое агентство Moody’s Investors Service. Со времени разработки первых определений рейтингов облигаций в 1909 году количество рейтингов агентства Moody’s существенно выросло. Сегодня Moody’s оперирует 32 системами, и их число растет с каждым годом. Если рейтинги по национальной шкале, присваиваемые в пределах каждой страны, рассматривать в качестве отдельной системы, общее число рейтинговых систем превысит 40, сообщает «Википедия».
Standard & Poor’s (S&P) — дочерняя компания корпорации McGraw-Hill, занимающаяся аналитическими исследованиями финансового рынка. Наряду с Moody’s и Fitch Ratings данная компания принадлежит к тройке самых влиятельных международных рейтинговых агентств. S&P известна также как создатель и редактор американского фондового индекса S&P 500 и австралийского S&P 200.
источник - http://fintimes.km.ru/obzory/isk/10168
