большая тёрка

Большая Тёрка / Мысли / Личная лента katehon /

katehon

8 апреля 2010 в 12:18

Есть ли у левой идеи перспективы?

Борис Межуев, шеф-редактор “Русского журнала”, кандидат философских наук, МГУ:

ЧИТАТЬ СТЕНОГРАММУ

Мне кажется, с левой идеей в XX веке произошла серьезная трансформация, и, в частности, она связана с тем, что левая идеология оказалась в развилке, между двумя противниками, врагами. С одной стороны, угроза тотального рынка велась, с другой – тотальной бюрократизации. Проблема заключалась в том, что левые в XIX–XX вв., еще в эпоху 30-х годов, думали, что выход из этой ситуации глобального неравенства, глобальной неопределенности, экономической небезопасности, социальных проблем, с которыми столкнулся капиталистический мир, выход возможен на путях участия государства в экономической жизни.

Оказалось, что решение этой проблемы влечет за собой целый ряд других. Чем больше участвует государство, тем больше оно требует, соответственно, возникает все большая зависимость человека от власти, бюрократии, которая получает большие права, в том числе когда ей приходится контролировать экономическую жизнь.

Возникла огромная неожиданная для левых популистская консервативная позиция, очень значительная в Америке, когда низы не хотят вовлечения в государство. Низы боятся, что государство, мотивированное какими-то прогрессистскими идеалами, начинает менять их жизнь. Как правило, это обеспеченные низы, но все-таки не элита общества. Это была совершенно небольшая неожиданность для левых. Они совершенно не ожидали, что популистская идея может слиться с правой не иначе, чем в монархических формах, которые должны будут уйти на второй план или развитие по образованию и просвещению. А тут выяснилось, что социальный, экономический консерватизм возможен с огромной поддержкой социальных низов. Это был удар для левых.

Возникает ситуация, когда надо оппонировать и бюрократии, и диким силам рынка, и тем силам, которые возникают за счет рынка. В какой-то степени левая идея оказалась не готовой к этому. Символом этой неготовности является появление новых контркультурных идей. Это не столько выход, сколько символ депрессии. Вы помните, когда в 60-е годы новые левые стали выступать за легализацию легких наркотиков, за распространение сексуальных извращений в качестве решения проблемы. Это стало показателем того, что левая идеология находится в сильнейшей депрессии. На самом деле, из этой депрессии она не вышла до сих пор. Проблема дебюрократизации и свободы от рынка стала важнейшей проблемой левого движения. Сочетание этих проблем, обнаружение решения левая идеология до сих пор не нашла. Это связано с тем, что по мере всех этих проблем оказалась потеряна политическая составляющая левого движения. Проблема демократизации оказалась вытеснена на второй план. Мы видим, что в США фактически страной управляют две партии, каждая из которых восходит к той или иной олигархической группировке. Левые силы влияют на политику, демократический фланг, но все более незначительно. Правые круги все больше опираются на религиозные центры, бизнес. Демократическая партия как ни силится выйти из под тотального влияния Уолл-стрит, но все-таки она и некоторые другие корпорации оказывают очень значительное влияние.

То же самое мы видим в Европе и понимаем, что проблема демократии, реальной демократии, поставлена левыми, но она реально не разрешается. Нет больших возможностей ее решить. И даже не очень понятно, есть ли какой-то потенциал у населения, который позволит эту проблему так или иначе решить. Кажется, здесь требуется глубокое переосмысление левыми своих основ, в том числе религиозных, философских и иных, потому что без философской, религиозной самокритики, без отказа от атеистически-демократического компонента, который примерно с 40-х годов XIX века становится все более доминирующим в левой идеологии, по крайней мере в Европе, чем в Америке. Без этого, мне кажется, выйти из кризиса невозможно.

В этом смысле у России есть определенный потенциал у левой идеи. Именно потому, что, пройдя такую страшную мясорубку под властью такой радикально-коммунистической идеологии, мы оказались крайне свободными от той удручающей материалистической компоненты, которая стала доминирующей в левом дискурсе Европы и США.

Как это ни парадоксально, несмотря на то, что атеизм у нас господствовал, но он у нас господствовал как альтернативная вера, а не как представление о том, что все должно сводиться к желудку и левая идеология – это идеология эмансипации желудка от совести. В левой идее в Европе появляется представление о том, что “левая идея” – это свобода тела от духа, последним проявлением чего является постмодернизм. Левые и тело стали связаны друг с другом. Мне кажется, что именно в России есть возможность разорвать эту связку.

Русская религиозная философия в той ее степени, в какой она была еще левой философией, в ней был еще потенциал, как и в немецкой социал-демократической и христианской социальной мысли, которая могла позволить найти эту связку между проблемами духа и проблемами равенства, что оказалось потерянным для мэйнстрима левой мысли на Западе. Надо сказать, что в России все обстоит не так благополучно. В России левая идея пока не нашла никакого ясного выражения. Понятно почему. В России левая идея находится в плену авторитарной идеи. Большая часть наших коммунистов – это люди, сторонники сильной крепкой власти, желательно с патерналистским социальным компонентом, но сильной власти, которая позволит не допустить взорвавшуюся элиту быть элитой. Левая идея – это пока еще в сильной степени освобожденный от сильного марксистского компонента, авторитарный популизм. Он имеет свою отрицательную, негативную правду. Прямо скажем – это не та идеология, при которой Россия способна достигать каких-то результатов.

Когда многие сегодня говорят об опричнине, о сталинизме, о необходимости вернуться в 37-й год и прочую ерунду, к сожалению, это говорят не глупые люди, а люди, обладающие серьезными научными достижениями. Ясно, что с такими представлениями наша левая идея далеко не пройдет. Освоение левой идеей Запада – это тоже не выход. Все должно быть пройдено через серьезную внутреннюю работу, адекватную русской цивилизации, и заимствование и верность национал-патриотической позиции – это тупиковый путь. Следует искать какой-то собственный. Большой, еще неосвоенный ресурс – это ресурс русской христианской мысли. Здесь, мне кажется, очень много важного и глубокого было открыто, что, к сожалению, не было принято во внимание как теми людьми, которые творили демократическую революцию, так и теми, кто потом стал организовывать социально-патриотическую оппозицию.

источник - http://www.russia.ru/video/diskurs_10033/

Нет комментариев